— Он в той же программе, — говорит она. — Просто карточки с собой не захватил.
Регистратор вводит данные в компьютер. Сердце у Бонни колотится.
— Извините, но его имени я в базе не вижу.
— Поверьте, — говорит Бонни, — он в ней есть. Я точно знаю. Я свяжусь с самой компанией. Завтра же позвоню провайдеру.
Срабатывает ли слово «провайдер»? Или, что вероятнее, он понимает, что Бонни в отчаянии? Он понимает, что Бонни лжет. Его пальцы снова бегают по клавиатуре.
— Вот номер телефона, — говорит он. — Утром позвоните непременно, договорились?
— Как только глаза открою, — говорит Бонни. — Спасибо-спасибо-спасибо.
Теперь и он слышит ее отчаяние. И смотрит на Бонни пристально, словно оценивает, насколько она больна. Может, считает, что они с Винсентом — пара? Как ни странно, эта мысль Бонни приятна. Ей льстит не то, что ее приняли за жену Винсента, а то, что незнакомый человек решил, что она может быть спутницей красавца, который моложе нее и который прибыл в больницу с богатыми друзьями на лимузинах.
Звонит мобильный Бонни.
— Алло! — говорит Бонни. — Дэнни! Что случилось?
В мозгу проносится не раз мысленно проигранный сценарий кошмара, адаптированный к нынешней ситуации, в которой сегодня задействована квартира Джоэла. На пятидесятом этаже. Она там никогда не была, но несколько раз, когда говорила с Джоэлом по телефону, он с восторгом описывал виды на миллион долларов. Точнее, на миллион двести тысяч.
Бонни тут же пробегает весь список. Только бы не то, только бы не это. Она всегда знала — случится то, чего она и вообразить не могла.
— Макс плачет, — говорит Дэнни.
— Боже мой! — говорит Бонни. — Он расшибся?
Нет, не расшибся. Ну, раз они целы и невредимы, Бонни со всем разберется. Но Макс, должно быть, очень расстроен — раз Дэнни звонит. Бонни попросила Джоэла забрать мальчиков на одну ночь, а он и с этим не может справиться!
— Где ты? — спрашивает Дэнни.
— В приемном покое больницы. Но ты не беспокойся. Все хорошо.
— Херня какая! Как все может быть хорошо в приемном покое? Мама, ты в порядке?
Бонни секунду медлит, прежде чем его успокоить. Как это ни стыдно, но ей приятно — приятно, что он волнуется. Она прижимает трубку к губам, отворачивается от Винсента и всех остальных.
— Следи за речью, — говорит Бонни. Почему-то, рассказывая Дэнни о случившемся, она и сама начинает верить, что все будет хорошо. Аллергический приступ посреди благотворительного ужина кажется просто неудачной шуткой. — Представляешь? Полное безумие.
— Безумие, — соглашается Дэнни. — Безумней не бывает.
— Ну и вечерок, — говорит Бонни.
— Как он? — спрашивает Дэнни.
Какой Дэнни хороший, умеет сочувствовать. Ему Винсент не безразличен. Бонни понимает это по его тону.
— Винсент держался мужественно, просто героически, договорил речь до конца, а ведь мог умереть.
— Так с ним все в порядке? — снова спрашивает Дэнни.
Бонни слышит, как плачет Макс.
— С Винсентом все хорошо, — говорит Бонни. — Дай я поговорю с Максом.
Макс, икая, говорит «привет» и снова начинает плакать. Но Бонни все равно успокаивает звук его голоса. Он цел и невредим. Хотя бы физически.
— Родной мой, — говорит она. — Тебе непременно станет лучше. Обещаю. Завтра вечером мы будем дома, ты будешь спать в своей кровати. А сейчас просто найди какое-нибудь тихое местечко и полежи. Пусть Дэнни с тобой побудет. Дай мне его на минутку, ладно? Пока, дорогой мой. Я тебя люблю.
Бонни просит Дэнни увести Макса в комнату. Пусть посмотрит телевизор.
— Дэнни, я очень тебя люблю, — говорит она.
— Я тоже тебя люблю, — говорит он.
Закончив разговор, Бонни тут же начинает жалеть, что не обговорила еще раз завтрашнее расписание, не напомнила Джоэлу, что утром он везет их в школу. Пусть считают ее невротичкой. Лучше перестраховаться, чтобы потом не жалеть. Макс плакал пятнадцать минут. Да Бонни надо бы бросить все и мчаться туда!
Бонни, перестав тискать телефон, замечает, что регистратор за ней наблюдает.
— Дети… — объясняет, разведя руками, Бонни.
— Ну, что тут поделаешь? — отвечает юноша.
Уж не подумал ли он, что это общие дети с Винсентом, тем самым мужем, который якобы застрахован по той же программе.
— Вы нам скажете, да? — спрашивает она регистратора. — Ну, когда наша очередь подойдет.
— Вас здесь шестеро, — отвечает он. — Я про вас не забуду.
Бонни садится рядом с Винсентом, тот спрашивает:
— Кто звонил?
— Дэнни, — говорит Бонни. — У Макса легкий срыв.
— У Макса? Что за срыв?
— Плачет, никак не перестает.
— Перестанет, — говорит Винсент. — Не волнуйтесь. Макс — парень стойкий.
Бонни улыбается, и Винсент улыбается в ответ. Они обсуждают ее сына. Но почему ей кажется, что они флиртуют? Тот, кто говорит о ее ребенке, становится более притягательным, впрочем, возможно, такое может прийти в голову только женщине. Бонни давно уже ни с кем не флиртовала, она уже позабыла, каково это. Наверное, и сам ритуал изменился с тех пор, как она вышла замуж. Она флиртует с Винсентом в приемном покое? Не самое романтичное место. Но получается романтично. Вот поэтому устраивают телешоу в приемном покое. Впрочем, Бонни едва ли думает о том, где она. Картинка словно не в фокусе, четко она видит только Винсента. Да, так и бывает, когда кто-то тебе нравится. Но самое невозможное — из области фантазий — то, что Винсент с ней заигрывает. Вернись на землю! Ты же Бонни. С дряблыми руками. Мать-одиночка с двумя сыновьями.
Винсент спрашивает:
— Там, на ужине, было совсем ужасно? Вы подумали, что я умираю?
— Нет, — говорит Бонни, — не совсем. То есть да, я была в ужасе.
Естественно, она перепугалась. Винсент потерял сознание на сцене. А он ее друг. Кажется, теперь она может так сказать. Разумеется, она беспокоилась. Друг попал в беду. Винсент уже неплохо ее знает, понимает, что ее все путает. Так почему Бонни чувствует себя так, словно призналась в чем-то важном? Она ни за что не скажет ему, как поняла, что он ел орехи, но не попыталась спасти его. Да и что ей было делать? Пойти и утащить его со сцены?
А не может ли быть, что она самую чуточку влюблена в Винсента? Вот это Бонни совсем ни к чему. Наверное, поэтому ее подсознание, которому все уже известно, решило попридержать эту информацию до максимально неподходящего момента. Почему сейчас? Она думала, он умрет. Винсент — поразительный человек. Он сегодня произнес замечательную речь. Он рисковал своей жизнью ради идей, которые прямо противоположны всему, что он исповедовал раньше. Все им восхищаются. Сам Ларри Тикнор хочет произвести на него впечатление. Журналисты «Нью-Йорк таймс» с ним кокетничают. А он разговаривает с Бонни о ее мальчишках. Конечно, она это замечает.
