— Да нет, что ты. По-моему, он очень огорчен.
— Господи Боже мой, — говорит мама.
Дэнни входит в гостиную, чтобы Макс был поближе к маме. Несет ему маму. Дэнни слышит в трубке какие-то странные звуки. Гудят полицейские сирены, что-то хрипло объявляют в мегафон. Не похоже на благотворительный ужин.
— Что там такое? — спрашивает Дэнни.
— Ничего особенного.
— Ничего особенного? А что это там за шум? Ты где?
— В приемном покое больницы. Но ты не беспокойся. Все хорошо.
— Херня какая! Как все может быть хорошо в приемном покое? Мама, ты в порядке?
— Следи за речью, — говорит мама. — У Винсента был аллергический приступ. Когда он выступал с речью. Кажется, он съел орехов. И это — моя вина. Я упустила это из внимания. Но на мне так много всего…
— Правда? — говорит Дэнни.
— Представляешь? Полное безумие.
— Безумие, — соглашается Дэнни. — Безумней не бывает.
— Ну и вечерок, — говорит Бонни.
Дэнни улыбается. Мама так это произнесла, что он вспоминает, как им бывает здорово вместе, как мама умеет вести себя так, будто все вокруг — очень смешная шутка, понятная им двоим. Только им двоим. Тут папа встречается с Дэнни взглядом, и улыбка с лица сползает. Дэнни заставляет себя сосредоточиться. В приемном покое?
— Как он? — спрашивает Дэнни.
Папа закатывает глаза. Даже Макс перестает плакать и прислушивается. Значит, не так уж горько Макс плакал, если так легко может перестать. Дэнни чувствует себя полным идиотом — зачем было звонить маме? Но тут уж ничего не поделаешь. Мама рассказывает, как мужественно держался Винсент, просто героически, договорил речь до конца, а ведь мог умереть.
— Так с ним все в порядке? — снова спрашивает Дэнни.
— С кем? — говорит папа.
Дэнни решает ему не отвечать.
Макс словно по сигналу с этого места вступает снова, и так громко, что маме слышно.
— С Винсентом все хорошо, — сообщает мама. — Дай я поговорю с Максом.
Дэнни протягивает трубку брату, тот со вздохом берет ее — будто одолжение делает.
Мама что, спрашивает Макса, в чем дело? Только бы он не рассказал про свадьбу и болгарского ребенка. Макс слушает, всхлипывать продолжает, но хоть глаза не пучит.
— Где она? — спрашивает папа у Дэнни.
Дэнни бы с удовольствием ответил. Точнее, если бы папе можно было ответить. Она в приемном покое, с наци, который у нас живет. Здорово было бы рассказать другому, воображаемому, папе, что у них живет Винсент, и Дэнни — вот что самое странное — он начинает нравиться. С Винсентом Дэнни может поговорить. А с папой нет.
— Она едет домой, — отвечает Дэнни.
— Надеюсь, она заказала машину? — говорит папа. — Водит она отвратительно.
— Вот этого не надо, — говорит Лорейн.
— Да, машину заказала, — говорит Дэнни.
Макс возвращает ему трубку.
— Дэнни, — говорит мама, — отведи Макса в комнату. Сними с него ботинки. Пусть полежит. А ты посиди рядом. Погладь его по голове. Там телевизор есть? Пусть посмотрит телевизор. Я на тебя очень рассчитываю.
— Все сделаю, — отвечает Дэнни. — Гладить только не буду.
— Дэнни, я так тебя люблю! — говорит мама.
— И я, мам, тебя люблю, — говорит он.
— Позвони мне через десять минут.
— Не буду, — говорит Дэнни. — Незачем.
— Ладно… Но если что понадобится, позвони мне, обещаешь?
— Позвоню, — говорит Дэнни.
И они прощаются совсем спокойно, без лишних наставлений и расспросов.
— Что мама сказала? — спрашивает папа.
Дэнни повторяет мамины советы.
— Блестяще!
Папа обрадовался или решил съязвить? И то, и другое. Папа любит, когда есть план, пусть даже это мамин план. Странно, что это мама вдруг стала все решать. Наверное, на работе она такая и есть. Она собирает серьезные деньги. У Лорейн всегда куча планов. Папе достаточно соглашаться.
Дэнни ведет Макса в гостевую комнату, укладывает его на нижнюю койку, помогает разуться.
— Приятель, — говорит он, — у тебя ноги воняют. — А потом продолжает: — Догадайся, где мама.
— Как где? На ужине, да?
— В больнице. В приемном покое.
Макс так потрясен, что про слезы забывает тут же.
— Что случилось? Что с мамой?
— С ней все в порядке, — говорит Дэнни. — Это у Винсента был какой-то приступ аллергии, из-за орехов, прямо во время ужина.
Макс удивленно моргает и садится. Дэнни с удовольствием отмечает, что брат уже не выглядит нюней, собрался, сосредоточился.
— А Винсент как? — спрашивает Макс.
— Мама говорит, все хорошо, — отвечает Дэнни. — Он успел сказать речь, хотя чуть ли не умер.
— Прямо на ужине? — Макс даже улыбается. — Быть не может. Потрясающе.
* * *
Как только Бонни замечает среди тех, кто смотрит, как Винсент у нее на руках приходит в себя, Эллиота Грина, она понимает, что поездка в больницу обеспечена. По причине юридической ответственности. Бонни хотела бы знать, что Эллиот нашептывает Мейеру. Уж не пугает ли тем, что Винсент может подать на них в суд?
Мейер подходит к Бонни и говорит:
— Давайте отвезем Винсента в Ленокс-Хилл. Эллиот советует.
— Хорошо, — соглашается Бонни. Она этому даже рада. Пусть молоденький интерн ее обнадежит, скажет, что никакой отложенной реакции не будет и через восемь часов Винсент — уже в ее доме — не вырубится во сне.
Винсент неуверенно садится. Все осторожно расступаются, чтобы ему было попросторнее. Бонни, собственно говоря, могла бы уже и встать. Но послания, которые отправляет мозг ногам, остаются без ответа. Может, ноги занемели или она боится, что упадет. А может, она напугана больше, чем думает. Ей даже кажется, что она вот-вот сама потеряет сознание и тогда уж точно вечер удастся.
Кортеж из черных авто, который, отъехав от музея, пересекает Пятую авеню и направляется на восток, к больнице, возглавляет машина Тикнора — а как же иначе. Ни о чем другом Ларри даже слышать не хотел. Герой, который делал Винсенту искусственное дыхание, не намерен ограничиться первым актом.
Лора Тикнор едет впереди, с водителем, а Ларри садится назад, где между ним и Бонни зажат Винсент. Бонни не хочет и думать о том, чем это может обернуться для фонда. Важно только одно — Винсент жив. И все же она не может не отметить, что столь рьяное участие Тикноров предсказывает немало хорошего в будущем. Теперь они, раз уж спасли жизнь юноше, ставшему лицом организации, непременно будут ее поддерживать.
