Некоторые из новых друзей, похоже, и не подозревали, что у папы есть дети, но делают вид, что отлично это знают или знали, но забыли. Руки Дэнни пожимает, только когда этого никак не избежать.
— Прошу садиться! — говорит Лорейн. — Хотите верьте, хотите нет, но я расставила карточки с именами!
— Как в лучших домах! — говорит кто-то.
Дэнни предпочел бы простоять весь вечер на ногах, чем метаться у всех на глазах в поисках своей карточки. Он ждет, пока все рассядутся, и садится в самом конце стола, напротив Макса, а папа между ними. Они сидят на почетных местах — может, папа и правда ими гордится? Или Лорейн хотела посадить их подальше от себя.
Дэнни проще думать, что «папа гордится». Он все-таки польщен, поэтому не сразу замечает, что папа не разговаривает ни с ним, ни с Максом, а, откинувшись чуть назад, обсуждает какие-то больничные сплетни с толстым лысым врачом. Тому-то здорово прибавили жалованье, на того-то подали в суд, тот-то трахается с сестрой из приемного отделения. Ээ-эй! Папа что, забыл, что здесь Дэнни и Макс?
А как бы поступил в такой ситуации Винсент? Так, Дэнни что, ждет от нацика подсказок по этикету? Странно, но, вспомнив о Винсенте, Дэнни чувствует себя увереннее. Ему нравится, что они с мамой и братом живут с парнем, которого папа, Лорейн и их друзья испугались бы до смерти. Но окажись Винсент здесь, он, скорее всего, вел бы себя, как Дэнни сейчас — тихо, вежливо, стараясь не привлекать к себе внимания.
Лорейн стучит ложкой по бокалу.
— Дорогие мои! — говорит она. — Дорогие! Хочу представить вам Консуэлу. Она сегодня будет нашей официанткой.
Консуэла не официантка! Дэнни с Максом бывали здесь, когда она приходила убирать квартиру. Но если папины новые друзья никогда не видели Дэнни с Максом, вряд ли они знают Консуэлу.
Гости аплодируют Консуэле, и им, и ей неловко. Впрочем, быть может, аплодируют они блюду с огромным куском мяса, которое она принесла.
Толстый и лысый говорит:
— В наше время подавать красное мясо — это смело!
— Лорейн, она такая, — гордо отвечает отец.
Консуэла обходит всех по кругу, старается не выказывать нетерпения, когда у кого-то не сразу получается положить себе мясо. Дэнни со страхом ждет своей очереди. Это как в бейсболе — когда надо отбивать. Но он сосредотачивается, и получается вполне сносно. Подача отбита — на тарелке кусок ростбифа, на скатерти ни пятнышка.
Наконец Консуэла доходит до отца, который что-то рассказывает своему коллеге. Видно, хирургическое отделение здорово трясло — родственники недавно скончавшегося пациента раздобыли его карту и задавали вопросы по каждому анализу, по каждой таблетке и каждой процедуре за три месяца, пока несчастный был на аппарате.
— Они добрались до страницы, где ординатор большими буквами написал ОБКИ. — Половина гостей понимающе смеется. — Что у нас значит «Одному Богу известно», — объясняет папа Дэнни и Максу.
— Одному Богу, конечно, известно, — поправляет его толстый.
Дэнни терпеть не может этих рассказов.
— Да-да, — говорит отец. — Одному Богу, конечно, известно.
А Консуэла так и стоит рядом. Папа что, не видит?
— Родственники спрашивают, что это такое, и я наобум: «А, это — сокращенно от „Оксигенация барриево-калиевого инструментария“». — Те из гостей, кто знает, что это на самом деле, смеются, а некоторые, и Дэнни в том числе, смотрят на Консуэлу в расчете, что отец поймет намек.
— Джоэл, дорогой, — говорит Лорейн, — будь добр, помоги Консуэле.
Отец разворачивается и едва не вышибает блюдо из рук Консуэлы.
— О, прошу прощения, — говорит он, накладывает себе килограммы мяса и смотрит через стол на Лорейн.
— Лорейн делает из меня человека, — сообщает он.
Макс незаметно — видно одному Дэнни — прикрывает рот рукой, мол, молчу.
Когда доходят до десерта, розового пудинга, по вкусу — дыня с шоколадной крошкой, Лорейн снова стучит по бокалу.
— Эй, внимание, — говорит она. — Дорогие! Мы с Джоэлом хотим кое-что сообщить.
Дэнни смотрит на Макса. Это именно то, чего они боялись.
— Мы с Джоэлом решили пожениться, — говорит Лорейн.
Все радостно кричат, свистят — словно считают, что лучше брака в мире ничего нет, словно Дэнни с Максом — не наглядное подтверждение того, как часто он не удается.
— Свадьба в августе. Но это еще не все! — Лорейн поднимает вверх руку.
Она умолкает, улыбается отцу, который, как идиот, улыбается в ответ.
— Мы с Джоэлом решили усыновить ребенка. Малыша из Болгарии. Очаровательную девочку по имени Нина. Десять месяцев, сирота, проблем со здоровьем, насколько нам известно, никаких.
— Насколько нам известно, — повторяет отец.
Лорейн вскидывает свои подрисованные брови.
— Я бы показала вам видеозаписи, которые нам прислали из агентства. Но, думаю, это не совсем уместно. Я вот что придумала. Я всем вам разослала по имейлу ее фотографию. Когда придете домой, у вас у всех в компьютерах будет малышка Нина.
Все разом забрасывают ее вопросами. Как это делается, что нужно подготовить, когда привезут ребенка?
— Нам ее пришлют «ФедЭксом», — говорит отец.
Пока все смеются, Макс шипит Дэнни:
— Из Болгарии?
— Да хоть откуда, — говорит Дэнни.
— Из Болгарии? — повторяет Макс.
— Ну какая разница, — говорит Дэнни. — Дебил.
Теперь папина очередь стучать по бокалу.
— А самая главная новость, — говорит он, — вот, Лорейн пишет книгу об усыновлении. Так что мы все можем списать на производственные расходы.
Все снова смеются, но нервически. Папина шутка не удалась. Как и все его шутки. Они всегда его за это поддразнивали. Макс и Дэнни снова переглядываются. Эти люди совсем не знают папу. И все же, не очень-то умно было говорить, что ребенок из Болгарии обеспечивает списание налогов. Интересно, думает Дэнни, а про них с Максом папа тоже так говорит? Сколько папа выплачивает на содержание детей? Дэнни среди прочего известно, что на консультациях с психологом его родители научились при детях не корить друг друга за неразумную трату денег.
— Боже ты мой, Джоэл! — говорит Лорейн.
— Шутка, — говорит отец. — Это просто шутка. Где твое чувство юмора?
— Это что, смешно — необлагаемый налогом ребенок? — спрашивает гостей Лорейн.
Как ни странно, все только громче смеются. Что, наверное, правильно — а то между папой и Лорейн возникло напряжение. Все с радостью снова обращаются к Лорейн, продолжают засыпать ее вопросами и не слушают ответы. Отец говорит лысому:
— Это вообще-то идея Лорейн. У меня дети уже есть. — И он кладет руки на спинки стульев Дэнни и Макса.
