Первое разочарование — ребят нет. Второе — Винсент опять на кухне, посвежевший и чистенький. В его сумке, наверное, есть и одежда. Он переоделся в черную футболку с короткими рукавами. Бонни старается не смотреть на татуировки. Хорошо ли, если Макс и Дэнни сразу их увидят? Рано или поздно им придется увидеть.
На столе перед ним две книги.
— Что вы читаете? — спрашивает она.
Он говорит:
— Я люблю читать две книги одновременно. Это — «Путь воина». Это — полный «Пого».
— «Пого»? — говорит Бонни. — Комикс? Почему?
— Мне нравится, что эти болотные жители разговаривают, как некоторые мои знакомые.
— «Пого»? — повторяет Бонни. — По-моему, ничьи знакомые не могут так разговаривать.
Винсент пожимает плечами.
— Еще я читаю «Преступление и наказание».
— Читаете Достоевского? Я с колледжа не читала.
Кого ей Мейер послал? Неонациста-интеллектуала?
— У меня мама была читательницей, — объясняет Винсент. — Наверное, от нее перенял. Но странно, начал только лет в двадцать пять…
— Знаете, это утешает. Мои не читают совсем. Так и сидели бы перед телевизором, если бы я позволила…
Что она за мать? Жалуется на детей, чтобы развлечь какого-то нациста? Если что-то случится с Дэнни и Максом, Бонни это заслужила.
Винсент говорит:
— Это они? Ваши дети?
Бонни повернулась к окну. Мальчики поднимаются на заднее крыльцо. Облегчение — как глоток крепкого, теперь она справится с чем угодно. Макс и Дэнни целы и невредимы. По сравнению с этим блаженством что значит такой пустяк, как познакомить их с человеком, решившим изменить свою жизнь и работать в Вахте всемирного братства?
* * *
Странно: Дэнни не так уж удивлен, придя домой и застав здесь хмыря, разложившего поганые татуированные руки по кухонному столу. Он будто ожидал этого. Вообще-то не так давно они видели шоу Чендлера с бывшим скинхедом, который пошел работать к знаменитому охотнику за нацистами в Калифорнии. Дэнни помнит, как сказал Максу: «Увидишь, скоро мама с Мейером тоже добудут себе нациста».
Теперь Дэнни смотрит на брата: это я накликал или что? Но Макс отрешился, покинул свое тело, как предпочитает делать в сложных семейных ситуациях.
— Мальчики, это Винсент Нолан. Он будет работать в Вахте всемирного братства. Он поживет у нас несколько дней, пока ищет себе квартиру.
Дэнни говорит:
— Мама, можно с тобой поговорить?
Эти пять слов гарантируют маме одышку.
— Одну минутку, милый. Винсент, это Макс, а это Дэнни. Дэнни — Винсент, Макс — Винсент… — глубокий вздох.
Макс скашивает глаза на Дэнни. Максу известно, что означают эти татуировки? Дэнни часто изумляется пробелам в фундаментальных знаниях брата.
— Мама, — говорит Макс, — отдышись. Спокойно. Скажи еще раз. — Это одна из тех раздражающих реплик, с которыми Макс обращается к маме, когда она взвинчена и готова сорваться. И мама слушается, подчиняется, улыбается по-девичьи и повторяет сказанное медленнее. Обычно Дэнни возмущают привычные шутки Макса с матерью. А сегодня раздражает еще больше, что Макс по молодости лет не может воздержаться от этого плоского семейного юмора в присутствии мужика с мертвой головой и эсэсовскими молниями на руках.
Мама послушно замолкает, выдыхает воздух.
— Мальчики, Винсент Нолан приехал, чтобы работать…
— Привет, — прерывает ее Дэнни.
— Это Дэнни, — говорит мама. — Я уже сказала?
Винсент Нолан приветствует его кивком, больше похожим на судорогу. Мама не заметила, что ее новый друг — клон Тимоти Маквея
[16]? Где у нее голова? Поселить у себя какого-то полоумного наркомана, чтобы однажды ночью, набравшись метедрина, решил, что они сатанисты и Бог велит ему расчленить их и сложить в холодильник. Надо же — привезти этого маньяка домой, притом что тревожится из-за любого пустяка. Дэнни боится, что эти навязчивые страхи передались ему по наследству.
Дэнни и Макс украдкой поглядывают на татуировки, и мама это заметила.
— Вы бы видели это, мальчики. Произошло что-то поразительное. Мейер закатал рукав и показал свою татуировку, ну, знаете, лагерный номер рядом с татуировкой Винсента, и это было так трогательно — увидеть их рядом.
— Это было что-то, — соглашается скинхед.
От этой воображаемой картины Дэнни чуть не рвет. Татуировки Мейера и Винсента. Татуировки вообще ему противны, хотя у его приятельницы Хлои на лопатке вытатуирован глаз, и, когда она шевелит спиной, глаз подмигивает. Сегодня утром в школе, в свободный час ему ужасно хотелось его потрогать.
И Дэнни не любит Мейера. Мейер из тех бездетных, которые считают, что дети — это трата времени. Никак не может запомнить, который из них Дэнни, а который Макс, но при маме как-то выкручивается. Ты в каком классе? Тебе нравится в школе? Главное, Дэнни не нравится, что мама всегда делает так, как скажет Мейер, и вечно его цитирует. Мейер говорит то-то, Мейер говорит это… Мейер мог быть Дэвидом Корешом
[17], еврейским Чарли Мэйсоном. Дэнни думает, что виной всему — развод. Маму надо депрограммировать.
Конечно, отчасти он восхищается деятельностью Мейера. Даже он вынужден признать, что Мейер стремится делать добро в мире, старается его улучшить. Но когда Дэнни пробует объяснить друзьям, чем занимается фонд — шлет помощь в районы конфликтов, следит за экстремистскими группировками в стране, вызволяет людей из тюрем, — сам себе кажется занудой и жалеет, что начал этот разговор.
Как и ожидал Дэнни, мама говорит:
— Где вы были, мальчики?
— А это важно? — огрызается Дэнни.
— Милый, я же тебе говорила. Не отвечай вопросом на вопрос.
— Ладно. Были в городе. — Дэнни хочет ответить, не хочет ставить ее в неловкое положение. Но в него вселился бес независимости и самоуважения, поэтому с мамой — как можно больше строгости и как можно меньше информации.
— Где в городе? — Мама намерена растянуть Большой Допрос.
— Мама, мы играли в баскетбол на площадке начальной школы.
— Спасибо, Макс, — говорит она. — Так трудно ответить?
— Какая разница? — говорит Дэнни.
— Есть хотите?
