— Ты нас спасла, Еши.
Хотела возразить, что не я, без Оси у меня ничего бы не получилось, но язык отказался слушаться, и получилось только глубоко вдохнуть и сипло, с кашлем выдохнуть.
Да что же такое со мной?!
Ленс опустил меня на что-то мягкое, подложил под голову подушку, накинул легкое покрывало.
— Пить хочешь?
Нет.
Ответить не получилось, а Ленс приподнял меня и поднес чашку.
— Это лекарство, Еши.
Я послушно сделала глоток и чуть не выплюнула сладкий-пресладкий сироп. Килограмм сахара в литре воды растворили, не иначе.
— Еще глоток.
— Что со мной? — противная слабость прошла, и я смогла повернуться к Ленсу. — Как твоя рука? А что с нападавшими? Мы победили?
Если бы проиграли, Ленс бы ос мной сейчас не сидел, но…
— Тише-тише. Сколько вопросов! За нами битва, но, как ты понимаешь, не война, — отвечать Ленс начал с последнего вопроса. — К сражению мы оказались не готовы, и, если бы не ты, сегодня нас бы уничтожили, а меня и еще нескольких снова усыпили. У тебя магическое истощение…
— Зачем тебя усыплять? — перебила я.
— Драконий архипелаг исконно наша территория, освященная огнем, магией и смертью. Наши предки после смерти уходили к Великому Пращуру в реки подземного огня, и чтобы сохранить с ними связь Огнедар и драконы-хранители проходят особое посвящение. Суть в том, что, если меня убить, то здесь все полыхнет так, что архипелага не останется. Острова будут не просто залиты лавой, их разрушит до основания, обломки уйдут под воду.
— То есть ты мог бы призвать на помощь армию предков? — неужели у нас появился неплохой шанс?!
Я машинально погладила дрыхнущего Осю. Жорик не успеет отъесться, чтобы повторить финт с воронкой. Нежданный козырь истрачен, и нужно искать новое решение.
— Скорее всего мне придется сделать именно это, — кивнул Ленс.
Твою же!
— И чего тебе это будет стоить? — напряглась я.
— Смерти. Хранители встают в круг и сжигают себя, а огненное кольцо, которое благодаря их жертве возникает, служит порталом, через который ушедшие предки могут ненадолго вернуться.
— Оставь это на крайний случай, — попросила я.
Ленс в ответ грустно улыбнулся.
— Отдыхай, Еш-ши. Я бы рад посидеть с тобой, но, прости, дела.
Ленс встал, но я ухватила его за запястье здоровой руки.
— Как твое крыло?
— Летать в ближайшее время мне не светит.
Ленс мягко высвободился, еще раз извинился и ушел, пообещав, что при мне по-прежнему будет Марель. Я кивнула и откинулась на подушку. Марель так Марель. Этот дракон мне неприятен, как-то взаимно у нас с ним не сложилось нормальных деловых отношений. Но жаловаться и просить заменить Мареля кем-то другим я не буду: не самое важное сейчас, хватает проблем посерьезней.
Я погладила Осьминожку, поерзала, устраиваясь удобнее. Раз Ленс не нашел времени на лечение, значит, об этом должна позаботиться я. Правильно? Только что я могу сделать? Я не медик, в драконах ничего не понимаю. Расспросить Мареля? Надо бы.
Ося приоткрыл один глаз.
— Ур?
— Хороший мой, чудо мое! Проснулся? Спасибо тебе! — я наклонилась, чмокнула осьминожку в макушку и принялась перебирать мягкий мех.
— Ур-р-р… — как котенок, ей-богу.
Я рассмеялась, глядя на ластящегося жорика. Питомец шлепнул щупальцем меня по животу, приподнялся, как-то хитро соскользнул на край кровати, осмотрелся и, радостно заурчав, одним махом перелетел на ближайшую стену, спустился вниз и слизнул скопление пыли в стыке пола и стены.
Кажется, за Осю можно не волноваться, скачет бодрым живчиком. А вот мне бы еще полежать.
— Леди, позволите?
На пороге комнаты, отвернувшись, стоял Марель.
— Да.
Мужчина повернулся ко мне.
— Я могу что-то для вас сделать?
— Вряд ли. Мне нужен отдых.
Марель отрывисто кивнул:
— Магическое истощение, понимаю.
Он сделал два шага ко мне и вдруг опустился на одно колено, правую руку прижал к сердцу, голову опустил.
— Леди, я прошу прощение за несправедливое к вам отношение. Несмотря на рассказ огнедара о вашем подвиге я продолжал воспринимать вас как дочь наших кровных врагов. Я не имел на это право и готов принять любое наказание. Я сожалею, что прозрел, лишь когда собственными глазами увидел, как вы повторно спасаете наш народ от уничтожения.
Хм…
Я смотрела на коленопреклонного мужчину и никак не могла взять в толк, что меня смущает. Признал, что был неправ, принес извинения, предлагает судить его и заранее принимает любой мой приговор. Еще и позаботился, спросив, чем может мне помочь. Наверное, надо сказать, что зла я не держу. Формально я действительно дочь врагов и вполне понимаю, что своей для драконов в полной мере я быть не могу, тем более с одного рассказа по щелчку пальцев.
Вот оно! Я нашла, что меня цепляло.
— Ты сказал, что сожалеешь, но по-прежнему называешь меня леди, а не огнедарой.
Марель упрямо сжал губы:
— Леди, Великий Пращур вас не благословил. Срок истекает, и ваш брак не будет одобрен.
— Что же… Извинения приняты.
Марель поднялся, а я постаралась не думать о том, что будет, когда срок истечет. Толку переживать о том, что я останусь единственным человеком среди драконов, своей, но чужой. Мда…
— Марель, я не знаю, принято ли подобное у драконов…
— Да, леди?
— Полагаю, ты обратил внимание, что у огнедара повреждена рука, но до сих пор помощи огнедар не получил.
— Леди, простите, но о какой помощи вы говорите?
— О лечении, разумеется. Вывих вправляют, в случае перелома кости фиксируют в правильном положении.
— У драконов подобное не практикуется, леди. В случае серьезных травм дают обезболивающее и укрепляющее. Я не интересовался регенерацией у других рас. Возможно, это наша особенность. Все повреждения восстановятся со временем, нет причин волноваться.
— Своевременная помощь могла бы ускорить процесс заживления, — проворчала я.
Придется смириться с тем, что прямо сейчас я ничего не смогу изменить.
А что я могу? Я могу пройтись с жориком по дворцу, чтобы к возвращению врагов он успел съесть как можно больше, ведь вместе с жориком мы сила.
Глава 21
Уборка помещений неожиданно увлекла. Я смотрела, как исчезают пыль и грязь, как возвращается блеск былого великолепия, и на душе воцарялось спокойствие. Оказывается, вот как оно работает: мне вспомнилась притча о трех буддистских монахах. Двое из них проводили все время, изучая доктрины учения и верили, что скоро обязательно достигнут просветления. Третий монах посвятил себя уборке храма, изо дня в день он подметал полы и наводил порядок. И именно он достиг просветления, в то время как первые два монаха продолжали теологический спор.
