– Так что случилось, мама? Ты сказала, что хочешь поговорить со мной.
– Да, хочу. Леонард устраивает для нас семейный круиз. Две недели в Европе. Чарити, это мечта, а не путешествие.
– О, мама, как здорово! Ты получишь огромное удовольствие. Просто мечта! Увидеть Эйфелеву башню, прогуляться по Шварцвальду…
– Каждый порт – это что-то невероятное. Мои друзья просто позеленели от зависти.
– Сделай побольше фотографий, я с удовольствием посмотрю.
– Ты увидишь все сама, Чарити, потому что едешь с нами.
Мир затормозил с пронзительным скрежетом и остановился.
– Что?
Эллен сложила руки на коленях.
– Я приехала тебя пригласить.
Чарити хотела ущипнуть себя за руку – не сон?
– Но…
А что «но»? Мысль не удавалось сложить в слова. Что-то вроде: «Но ты сказала, это семейный круиз, а с каких пор я являюсь членом семьи?» Как только мама вышла замуж за Леонарда, они существовали как две отдельные «семьи». И хотя многочисленные родственники Леонарда часто собирались вместе по праздникам, Чарити годами не получала приглашения.
– Вот уж не думала, что Леонард и его дочери настолько меня любят.
– Ошибаешься, Чарити, – усмехнулась Эллен. – У тебя просто проблемы с общением, и я никогда не просила их делать вид ради твоего комфорта.
Да, она действительно неловка в компании. И все же она – дочь Эллен; разве ее не должны были приглашать на все семейные мероприятия? Ладно, это она обмозгует потом. А сейчас ее берут с собой в путешествие в Европу. Это же… такая возможность наверстать упущенное! Чарити чувствовала себя уязвленной, когда мама приглашала ее позавтракать вместе, чтобы обменяться подарками на Рождество. «Только мы», – обычно говорила мама, словно не признавая семейные встречи. Почему сейчас эти воспоминания ожили, а старые раны начали болеть, она не могла сказать, однако на глаза навернулись слезы. Чарити всегда знала – мама способна на большее. Вот и дождалась.
– Я с удовольствием поеду. Правда.
Мама улыбалась – лучшая награда для нее. Но тут Чарити опомнилась.
– Только не вздумайте оплачивать мою поездку. Ни ты, ни Леонард. Я сама в состоянии.
– Каюты уже оплачены, – махнула рукой Эллен. – Все, что тебе остается, – это тратить деньги.
– Спасибо. – Чарити захотелось вдруг обнять маму, но Эллен Мари не привечала телячьи нежности. Чарити уже получила свою долю при встрече, так что лимит объятий был исчерпан. – Можешь не сомневаться, я поеду, тем более что Леонард уже оплатил каюту. Очень щедро с его стороны.
– Мы должны были забронировать билеты. Пришлось поторопиться с оформлением. К тому же у тебя каюта на двоих с Порцией, и она оплачена независимо от того, едешь ты или нет.
– Ого. – Чарити попыталась мысленно нарисовать эту картину – она и принцесса Порция в одной комнате. – И Порция согласна?
Эллен рассмеялась:
– Было бы глупо с ее стороны отказываться. Она абсолютная сова. А ты ложишься рано.
Чарити пока не могла взять в толк, как это поможет наладить отношения с Порцией, которая считала ее несколько лучше чумы, но хуже какого-нибудь грызуна.
Эллен наконец раскрыла карты:
– Ты побудешь с ребенком Порции, а она вечером сможет куда-нибудь пойти.
Кровь бросилась Чарити в лицо.
– Ты хочешь сделать из меня няньку? – Если она будет сидеть с ребенком, пока Порция развлекается, значит, и на следующее утро ребенок будет на ней. Пока та отсыпается.
– Это великолепная возможность для тебя лучше познакомиться с девочками. Речь идет о твоей семье.
Чарити вскочила с дивана.
– Твои падчерицы не желали иметь со мной дела с самого твоего замужества. А теперь я вдруг член семьи? Потому что могу предоставить услуги по присмотру за ребенком?
– Будь благоразумна, Чарити Монро. Подумай еще и обо мне. Не хочешь пообщаться с мамой?
– И когда же? Когда я буду свободна от работы нянькой? – Как же больно. Чарити ненавидела эту боль, но что поделать? Эллен Мари Бакстер в своем репертуаре. Почему Чарити всегда ожидала от матери большего? Ей еще учиться и учиться привыкать к выходкам Эллен.
Мама пригладила волосы.
– Когда мы будем в Германии, Леонард собирается играть в гольф. Мы сможем провести вместе целый день. Только мы.
Опять «только мы»! Позавтракаем вместе на Рождество в самом модном ресторане на Манхэттене – только мы! Только мы – и она проводит день с мамой как награду за работу в качестве компаньонки, когда Леонард слишком занят и не может развлекать Эллен. Чарити никогда не любила пышные рождественские завтраки; она хотела всего лишь посидеть за столом с семьей. И в сотый раз убеждалась, что не суждено. Дом Леонарда на праздники был воплощением совершенства – каждый куст во дворе подсвечен, каждое елочное украшение на своем месте; столы ломятся от угощений; скатерти, посуда, бокалы – все сверкает, как в сказке, и кажется, что вот-вот из снежных вихрей появятся феи. Несколько раз Чарити приглашали; она обожала ощущение семьи – даже понимая, что чужая в этом доме. Она была благодарна и думала, что так пойдет и дальше. Но затем началось «только мы» – и затянулось на долгие годы.
И тут Чарити с совершенно неожиданной для себя прямотой просто улыбнулась и сказала:
– А пусть Порция наймет няню.
– Ей никто не угодит, – пробормотала Эллен.
– Мама, я не поеду. – Чарити встала и направилась в кухню, словно выходя из тумана на простор. В саду по-прежнему бушевал ветер. Справа вцепилась в землю плакучая ива. Наверное, ее корни уходят так же далеко вглубь, как ее печаль. Перед мысленным взором пронеслись картины – вот Далтон работает в саду; Дэйзи украдкой залезла в буфет и стянула картофельные чипсы; а вот дядя Гарольд закружил Чарити в танце; играет музыка, и на место образов приходит ощущение счастья. Чарити обрела семью. Наконец. И нужно было приехать маме, чтобы это понять.
Чарити хлопнула рукой по раковине и направилась было назад в гостиную, однако в дверях остановилась. Позади, за стеклом, виднелся сад и уголок плакучей ивы. Не страшась урагана, она пробежала через кухню и веранду и выскочила наружу. Ветер вырвал дверь из рук и не давал закрыть, Чарити пришлось напрячь мышцы. Есть вещи, за которые стоит бороться.
Прикрывая ладонями глаза, она приблизилась к иве. По коже пробежали мурашки. Ветви раскачивались под ударами шквалистого ветра с залива. Ноги утопали в песке и грязи. Ствол ивы под натиском шторма жалобно скрипел. Грязно-серая пелена над головой на миг рассеялась, и высоко за тучами блеснул ярко-голубой кусочек неба. Будто кто-то свыше взглянул на Чарити, будто все ангелы с затаенным дыханием следили – а вдруг дерево решится на последнюю месть, выйдет из земли и бросится на своего врага. Достойное завершение длившегося всю жизнь соперничества! Ведь именно Чарити одиннадцатилетней девчонкой в ярости вонзила топор в ствол ивы.
