Садко внимательно посмотрел на Ката: помнишь, мол, что я говорил? Но тут хозяйка подала пример, хлопнув рюмку безо всяких тостов, и бояться отравления стало как-то глупо. Выпили все. Закусили ароматным борщом, разлили по второй.
– А что, хозяюшка, вы о порчах думаете? – вдруг спросил Садко, весь красный, слегка заляпанный отлетавшими каплями борща.
– Я? Да ничего не думаю. Мое ли это дело, о бродягах размышлять. Ходят и ходят какие-то, не мешают никому, и ладно. Своих забот до черта, прости меня, грешницу, Господь Горящий!
Она замысловато перекрестилась. Вроде все как обычно – сверху вниз да справа налево. Только каждое движение по два раза. К удивлению Ката, за ней это повторил дружинник, а потом – помедлив – и Садко.
– А ты в нашего Господа не веришь, странник? – спросила староста. – Тоже, небось, Сварога да разных других старых идолов подкармливаешь?
– Я… Ну к другим богам больше… – замялся Кат. – С детства.
– У него жена гадалка! Ему можно, – хохотнул Груздь. На бороде у него висел шматок картошки из борща, глаза от выпитого немного заплыли, лицо было блаженное. Много ли надо для счастья деревенскому бойцу.
– Гадалка? Ну надо же… – Вера Викторовна рассматривала теперь Ката в упор, словно некое диковинное создание. Эдакого золотого таракана с рубиновыми глазами. – А я ведь тоже… умею. Погадать вам, княжеские?
– А… Сгорел сарай – гори и хата! Давайте, – махнул рукой Груздь, едва не выплеснув самогон из рюмки.
Кат решил больше не пить. Яда в бутылке не было, но такой градус валит лучше всякого зелья. Садко остро глянул на него, и сталкер понял, что певец тоже больше валяет дурака, чем напился на самом деле. А вот Груздь темп не сбавлял. Если так пойдет, он завтра не ходок, а хотелось бы стартовать затемно.
– Эй, дружина! Тормози. Завтра не встанешь.
– Да отоспитесь, куда вам спешить! – всплеснула руками хозяйка. – Пусть пьет, раз хорошо идет.
Вот по ней вообще непонятно, пьяная или нет: раскраснелась, кофту слегка расстегнула, но речь четкая и руками не машет. Опять же и пьяного смеха от нее не слышно.
– Нет, – твердо сказал Кат. – Вы пейте, если в жилу, а нам хватит. Погадайте, раз хотели, да и спать нам пора – вон за окнами темень какая.
На улице действительно уже стемнело, в чем каждый, выходя в уличный туалет, успел убедиться. Не ночь, но глубокий вечер по ощущениям. К полночи ближе.
– Погадать? Да запросто. – Староста принесла блюдечко чистой воды, комок воска и какие-то иголки, не швейные, а… как же их? Булавки английские, вспомнил Кат. Короткие такие, с ушками.
Потом хозяйка подпалила лучину, сунув ее в приоткрытую дверцу печки, за которой тревожно багровело и качалось пламя над углями. Вставила горящую щепку в пустой стакан и начала плавить на ней воск, падающий неровными густыми каплями в блюдце. В каждый упавший кусок, принимающий форму то кляксы, то шара, то и вовсе почти колбаски, она вставляла по булавке.
– Кому первому? – тихо спросила хозяйка. – Тебе, певец народный?
Садко пьяно размашисто кивнул, чуть не ударившись подбородком в грудь.
За неплотно прикрытой дверью, которая вела из гостиной то ли в спальню хозяйки, то ли просто в другую комнату, что-то глухо стукнуло. Кат с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги, даже Груздь разлепил веки.
– Гулена мой вернулся, – успокоила всех хозяйка. – Я ему окошко открытое оставляю.
В щель между дверью и наличником просочился здоровенный черный кот. Спина его была почти на уровне колен старосты, а хвост торчал до столешницы. Конечно, какие уж тут собаки… Порвет и не вспотеет.
Кот по очереди обвел всех презрительным взглядом, махнул хвостом и удалился к печи, легко запрыгнув на полати. Зашуршали тряпки, хрустнуло что-то деревянное, потом кот затих.
– Интересный ты человечек, Садко, – сказала Вера Викторовна, рассматривая – но не самого певца, а нанизанный на булавку кусок воска, больше всего напоминавший паука-альбиноса. – Из всех троих самый скрытный, хотя и остальные не самые… простые люди. Не боишься, что я дом твой сейчас высмотрю? Куда ты потом побежишь, дружочек, как жить дальше будешь?
Садко встал, тяжело опираясь на стол обеими руками, навис над блюдцем, да так и застыл молча.
– Ладно, ладно. Не волнуйся так! Не хочешь, видать… Ну, тогда я и не стану говорить. – Хозяйка стряхнула с булавки воск, и тот булькнул обратно в блюдце. – Кто следующий?
6
Выход силой
Садко так же молча сел на место, задумчиво глядя на старосту. Его гладкий до этого момента лоб прорезали морщины. Груздь икнул, словно нарочно. Снимая ненужное напряжение, разлитое в воздухе. Потом вытер ладонью потное лицо и сказал:
– Ну это… Давай мне, что ли!
Гадалка посмотрела на него, потом на очередной кусок воска. Потом снова на него.
– Будет у тебя опасность впереди великая. Захочешь – выживешь, да еще и боярином станешь. От тебя зависит.
– Боярином? Вот это нормально… Это хорошо. Шубу куплю…
Дружинника так развезло, что он засыпал прямо за столом. Вроде как сидит еще, но скоро рухнет. Кат с досадой подумал, что рано выйти все-таки не получится.
– А тебе, молодой? – Хозяйка подняла на него внимательный взгляд. Вроде и пила наравне со всеми…
– Мне? Так мне жена уже гадала, – ответил сталкер. Пора было сворачивать посиделки и ложиться спать, а то Груздь того и гляди лицом в тарелку упадет. Хорошо, что уже в пустую. – Велено всех слушать и никому не верить.
– Да? Это она молодец. Бабы вообще умные… Так что, говоришь, с Жоркой-то?
– Умер. – Кату почудилось, что кто-то прошел за окном, выходившим в сад. Даже не тень заметил, а вот… Движение какое-то. Или нет? – Служил хорошо, да злые люди сгубили.
– Ага… – чему-то своему кивнула хозяйка. – Ну что ж… Жизнь – она такая, бывает. Опять же на службе. Спать-то не пора ли?
– А может, в картишки? – неожиданно встрял Садко. – У меня есть. На щелбаны, а?
– Лучше б ты оружие какое прихватил, – с досадой бросил Кат. – Вера Викторовна сказала, спать пора, значит, так тому и быть.
Черт, да кто ж там бродит? Он снова заметил тень движения за окном.
Если дом кто-то окружает, пока они здесь расслабились, придется худо: дружинник, считай, не боец, Садко безоружный, да и толка с него… Автомат с карабином на вешалке, под куртками и могучим тулупом Груздя. Одна надежда на самого Ката, кобура с пистолетом-то на поясе. Но если что – его еще достать надо. Он опустил руку под стол, будто почесаться, сдвинул кобуру правее и расстегнул клапан.
– Спать, спать… – непритворно зевнула хозяйка. – А вот от гадания ты зря отказался, воин.
Она достала самый большой кусок воска, похожий на осиное гнездо в миниатюре: неровный шарик с кучей выемок, впадин и выступов.
