Книга До и после смерти Сталина, страница 58. Автор книги Леонид Млечин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «До и после смерти Сталина»

Cтраница 58

Задолго до «дела убийц в белых халатах» начались аресты врачей-евреев. 27 февраля 1952 года Игнатьев переслал Сталину протокол допроса арестованного ассистента кафедры лечебного питания Центрального института усовершенствования врачей Академии медицинских наук:

«Арестованный Левин Г.Л., сын врага народа Левина Л.Г., показал, что в клинике лечебного питания существует националистическая группа, возглавляемая директором клиники профессором Певзнером М.И. Участники группы применяли порочные методы лечения, наносящие ущерб здоровью больных и подрывающие советское здравоохранение. Из числа лиц, входящих в эту группу, кроме Левина Г.Л., арестованы Берлин Л.Б. и Левин Б.С.».

В этой записке сформулировано обвинение: врачи-евреи сознательно вредят своим пациентам. Если Сталин глава государства! — изъявил желание прочитать протокол допроса арестованного врача, это означало, что сама идея если и не принадлежит ему, то была с ним обговорена, и он желал знать, как далеко продвинулись чекисты.

Дело клиники лечебного питания начинал еще Абакумов. 4 июля 1950 года он отправил записку секретарю ЦК Маленкову:

«По имеющимся в МГБ СССР данным, в результате нарушения большевистского принципа подбора кадров в клинике лечебного питания Академии медицинских наук СССР создалась атмосфера семейственности и групповщины. По этой причине из 43 должностей руководящих и научных работников клиники 36 занимают лица еврейской национальности. На излечение в клинику попадают главным образом евреи».

Записка стала результатом доноса. Медицинский чиновник сигнализировал в органы о том, что «при заполнении истории болезни не заполнялись графы «национальность» и «партийность». А почему? Не потому, что и то, и другое, вообще говоря, не имеет никакого значения для терапии, а потому, что врачи пристраивали своих… И какое отношение все это имеет к Министерству государственной безопасности?

Но Маленков знал, как он должен реагировать на подобный сигнал. Расписал записку Абакумова другим секретарям ЦК и только что назначенному заведующим отделом административных органов ЦК Василию Емельяновичу Макарову: «Доложите предложения на заседании секретариата ЦК».

2 августа Макаров исполнил поручение:

«В работе клиники лечебного питания Научно-исследовательского института питания АМН СССР имеются серьезные недостатки в подборе и расстановке кадров. Некоторые должности научных сотрудников замещены по представлению проф. Певзнера политически сомнительными лицами, скомпрометировавшими себя в прошлом, имеющими связь с родственниками, живущими за границей.

Считали бы необходимым поручить Министерству здравоохранения СССР проверить работу клиники лечебного питания и укрепить кадрами. О результатах доложить в ЦК ВКП/б/».

Через полгода Макаров будет назначен заместителем министра государственной безопасности. Работник московского партийного аппарата, он в войну стал профессиональным политработником, получил погоны генерал-лейтенанта.

Родственники за границей — вот, что интересовало МГБ.

Заслуженный деятель науки РСФСР профессор Мануил Исаакович Певзнер, когда-то работавший в немецких клиниках, стараниями следователей превратится в британского шпиона — английские агенты были очень востребованы в таких разработках. Но профессор, которого и сегодня называют одним из основоположников отечественной диетологии и клинической гастроэнтерологии, подвел чекистов: умер от инфаркта в мае 1952 года — до ареста «врачей-убийц». А его клиника, некогда ведущее медицинское учреждение, фактически перестала работать.

Занимался делами раввина московской синагоги и врачей-диетологов полковник МГБ Анатолий Рассыпинский. Он был из числа «следователейзабойщиков», которые в прямом смысле выбивали показания.

В институтах Академии наук, творческих союзах, газетах, журналах, издательствах, как и во всех других идеологических учреждениях, развернулась борьба с «сионистами» и «космополитами», которая оказалась выгодным делом. После подметных писем и открыто антисемитских выступлений освобождались места и должности. Карьеры стали делаться почти так же быстро, как в 1937 году, когда расстреливали вышестоящих, открывая дорогу нижестоящим.

Кто-то испытывал злорадство, уверенный в том, что несчастье обойдет стороной: у него с пятой паспортной графой все в порядке. Но удушающая, отравленная атмосфера, в которой все это стало возможно, ударила не только по евреям.

В число «безродных космополитов», которых унижали и лишали работы, и «врачей-убийц», которых ждала участь похуже, записывали и русских, и украинцев. Не только для маскировки. Устроители кампании спешили под сурдинку разделаться с более удачливыми и талантливыми конкурентами, спихнуть их и занять хлебные места. При нацистах подобная акция называлась борьбой с «белым еврейством», то есть с евреями не по крови, а по духу.

Тихон Николаевич Хренников, который многие годы возглавлял Союз композиторов СССР, рассказывал, как он находил в своем почтовом ящике мерзкие письма: «Тиша — лопух, Тиша попал под влияние евреев, Тиша спасает евреев».

Писатель Иван Фотиевич Стаднюк служил в те годы в отделе печати политуправления сухопутных войск. В своей мемуарной книге «Исповедь сталиниста» он пишет, как его самого товарищи по политуправлению заподозрили в неарийском происхождении:

«В самом моем облике (нос горбинкой, лицо в веснушках, рыжеватые курчавые волосы) иным виделось тоже нечто семитское… И когда в стране началась так называемая «борьба с космополитизмом», а я не прекращал общаться со своими фронтовыми друзьями, кто-то сделал соответствующие выводы».

Об этом Стаднюк узнал из панического письма своего брата. Он писал: «Что ты там натворил в той Москве?.. Убил кого-нибудь, зарезал? Не в тюрьме ли ты?.. Мне проходу люди не дают!» В родную деревню Стаднюка приехал из Москвы полковник и вдвоем с местным начальником госбезопасности вызывал его родственников, соседей, выспрашивал, кто Стаднюк по национальности.

Иван Фотиевич ни секунды не раздумывая побежал к начальнику политуправления сухопутных войск генерал-лейтенанту Сергею Федоровичу Галаджеву, бросил ему на стол письмо со словами:

— Что все это значит? Это же фашизм! Когда на фронте мне приказывали поднимать бойцов в атаку, никто не интересовался, кто я по национальности!

Сергей Галаджев по-украински не читал. Но в его кабинете сидел какой-то генерал-майор. Он сказал:

— Я знаю украинский. Давайте переведу на русский.

Генерал стал читать, и его лицо побледнело. Стаднюк посмотрел на незнакомого генерала. И вдруг понял: в отличие от него, генерал действительно еврей, и прочитанное письмо ему много больнее!

Генерал спросил у начальника политуправления:

— Меня, значит, выдворят из армии по этим же мотивам?

Зазвонил телефон. Галаджев снял трубку:

— Да, генерал у меня… Нет! Я категорически против его увольнения в запас!

Начальник политуправления сказал Стаднюку:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация