Письмо было отослано с нарочным в Париж и, к своему изумлению, Констанция де Бодуэн увидела Бемера и Бассенжа в приемной королевы уже к вечеру этого дня. Оба выглядели перепуганными и были бледны, как мел. Бемер держал в руках какие-то бумаги, а Бассенж непрерывно приглаживал свои жидкие волосы и утирал то и дело покрывавшееся потом цыплячье лицо.
Констанция вышла в приемную и была немало удивлена, встретив здесь обоих ювелиров.
— Я вижу, господа, что вас привело сюда письмо королевы. Я не ошиблась?
Оба были готовы бухнуться на колени прямо здесь и сейчас. Однако, судя по всему, им мешало присутствие еще нескольких человек в приемной.
— Ваша светлость…
— Госпожа де Бодуэн…
Перебивая друг друга, они долго не могли начать, и Констанции пришлось сказать самой:
— Господин Бемер, говорите. Показывая Констанции полученное сегодня письмо королевы, Бемер дрожащим голосом произнес:
— Мы… Нам нужно поговорить с ее величеством… Это касается бриллиантового ожерелья…
Констанция тут же отвела ювелиров в сторону.
— Я не хочу, чтобы нас слышали посторонние. Продолжайте, но потише.
— Это касается бриллиантового ожерелья… — почти шепотом повторил Бемер. — В письме королевы говорится о том, что ее величество не желает приобретать его у нас. Но как же быть с первым взносом?.. Если мы должны вернуть деньги, то как нам получить назад наше ожерелье?
Констанция нахмурилась.
— О каком первом взносе идет речь?
— Именно об этом мы и хотели поговорить с королевой. У нас есть документ… Купчая, которая была подписана почти два месяца назад.
Он развернул бумагу и подал ее Констанции. Та с удивлением увидела на тексте соглашения ювелиров Бемера и Бассенжа с великим капелланом Франции кардиналом де Ровном о приобретении в кредит бриллиантового ожерелья стоимостью в один миллион шестьсот тысяч ливров, резолюцию королевы:
«Одобрено. Мария-Антуанетта Французская».
Констанция повертела документ в руках и даже поближе поднесла его к глазам, чтобы внимательно рассмотреть подпись. Действительно, это было похоже на подпись ее королевского величества.
— Ничего не понимаю… — пробормотала потрясенная Констанция и подняла взгляд на Бемера. — Когда было заключено это соглашение?
— В конце апреля, ваша светлость, — ответил Бемер, показывая пальцем на стоявшую внизу на документе дату. — К сожалению, кардинал де Роан находится сейчас в отъезде, но часть денег, предназначенных в уплату за ожерелье, мы уже получили. Бемер жалобно посмотрел на Констанцию. — Может быть, ее величество все-таки передумает и не станет отказываться от покупки.
Констанция не скрывала своего изумления.
«Но при чем тут кардинал де Роан? — подумала она. — Неужели королева побоялась признаться мне в том, что она поручила сделать эту покупку великому капеллану? Нет, этого не может быть!.. Если бы между кардиналом и ее величеством существовали какие-нибудь отношения, то она, Констанция, наверняка, первой узнала бы о них. Во-первых, потому, что это невозможно было бы скрыть, а, вовторых, из-за того, что ее величество имело обыкновение не доверять никаких дел мужчинам…»
Констанция вернула Бемеру купчую и сказала:
— Подождите здесь. Возможно, ее величество сможет принять вас немедленно. Думаю, что нам нужно окончательно разрешить этот вопрос.
И действительно, спустя четверть часа, Бемер и Бассенж, низко склонив голову, вошли в покои Марии-Антуанетты.
Констанция, которая вошла следом за ними, объяснила:
— Это те самые ювелиры — Бемер и Бассенж. Они пришли сюда по поводу своего бриллиантового ожерелья.
У Констанции еще не было возможности подробно изложить суть дела, а потому бедным ювелирам пришлось, обливаясь потом от страха, выслушать в свой адрес поток довольно изящных ругательств.
Мария-Антуанетта кричала, мешая французские слова с немецкими, и от этого ее гнев становился еще более пугающим.
Констанции стоило большого труда, чтобы успокоить ее. Королева была намерена без промедления выставить этих негодяев за дверь.
— Ваше величество, эти люди располагают документом, на котором стоит ваша подпись, — сказала Констанция после того, как Мария-Антуанетта пришла в себя.
— Я не понимаю, о чем идет речь, — пожала плечами королева. — Я никакого ожерелья не покупала, не покупаю и не собираюсь покупать. А потому у них не может быть на этот счет никаких документов.
Констанция взяла бумагу из трясущихся рук Бемера и подала ее королеве.
— Взгляните, ваше величество, это текст купчей, в которой черным по белому указано, что покупателем ожерелья выступает кардинал де Роан. А вот здесь… Видите? Вот здесь — ваша подпись.
Королева в ярости сверкнула глазами.
— Да это ерунда какая-то! — воскликнула она. — Зачем мне подписывать документы кардинала де Роана? Он что — с некоторых пор стал недееспособен и не может распоряжаться собой?
— Нам были нужны гарантии… — едва слышно пролепетал Бассенж.
Но королева так грозно взглянула на него, что тот мгновенно затих, втянув голову в плечи.
— Я никогда не была кредитором кардинала де Роана и, тем более, его попечителем! Мне незачем ставить свою подпись на его документах! — отрезала Мария-Антуанетта. — Насколько я понимаю, гарантии требуются тогда, когда одна из сторон не уверена в платежеспособности второй. Кардинал де Роан вполне платежеспособен. Что же касается меня, то я никогда прежде не видела этого документа, и вообще узнала о его существовании только от вас.
Бемер в поисках поддержки безнадежно смотрел на Констанцию. Бассенж и вовсе плакал. Слезы беззвучно текли по его щекам, а тонкие губы тряслись, как в лихорадке.
Констанция решила вступиться за двух несчастных ювелиров:
— Но это означает… — медленно сказала она. — Это означает, что документ не имеет силы.
— Как?.. — только и выдавил из себя изумленный до глубины души Бемер. — Как — не имеет?..
Королева без особых церемоний швырнула текст договора о купле ожерелья на пол.
— Можете выбросить эту бумажку, — надменно сказала она. — Это не моя подпись.
Бемер бросился поднимать документ, который, к счастью, ничуть не пострадал.
— Но, ваше величество… — пролепетал он. — Никто иной, как сам его высокопреосвященство господин кардинал де Роан вернул нам этот экземпляр купчей, и мы нисколько не сомневались в подлинности вашей подписи.
Королева едва заметно побледнела.
— Значит, его преосвященство господин кардинал де Роан занимается тем, что подделывает подписи. И это — один из достойнейших служителей церкви? Наш духовный пастырь?.. Человек, который должен подавать нам пример высокой нравственности и служения господу… Боже мой!.. Как же низко он пал!.. Подойдите-ка…
