В этот раз шахматная доска была сделана из обсидиана и слоновой кости, а фигурки выточены в виде насекомых.
– Твой ход, – сказала Смерть, барабаня пальцами по ручке кресла.
– Знаю, – ответила Любовь.
– Всю ночь так просидим?
– Ты не можешь понукать любовью.
Через мгновение ее королева – черный богомол – сожрала одну из пешек Смерти, толстую желтоватую гусеницу.
– Как твоя поездка в Венецию? – спросила Любовь, пока Смерть склонилась над доской.
– Весьма продуктивно, – ответила та. – Могу с радостью сообщить, что вспышка эпидемии была достаточно сильной. Десять тысяч смертей в неделю
– мой личный рекорд. Я привезла тебе кое–какие сладости.
Любовь улыбнулась.
– А ты привезла мне три миллиона луидоров?
– Нет. Почему я должна была это сделать? Ты не выиграла пари.
– Но я близка в этому.
Смерть нахмурилась. Она подтолкнула своего коня–кузнечика, и тот снес голову ночной бабочке – черной ладье.
– Я всегда выигрываю, – уверенно сказала Любовь.
Смерть откинулась на спинку кресла и посмотрела на сестру.
– Тебе кто–нибудь говорил, что хвастать неприлично?
– Чудовище учится проявлять заботу о других, – продолжила Любовь. – Он сожалеет о своем прошлом поведении. Он учится любить, а Белль ему помогает. И за нее он отдаст жизнь.
– Правда? Это я могу устроить!
Любовь проигнорировала язвительную остроту.
– Чудовище полюбит и будет любим до того, как последний лепесток упадет с волшебной розы. Просто жди и наблюдай.
Смерть покачала головой.
– Снова ты не в состоянии задать более серьезный вопрос: а Белль сможет полюбить Чудовище?
– Непременно. Они уже стали друзьями. Это первый шаг.
– Я бы на твоем месте не была так уверена. История не окончена. Многое еще может пойти наперекосяк. А уж когда в истории замешаны людские сердца, так непременно и случится.
– И все же я надеюсь на лучшее.
– Дураки всегда надеются. – Смерть кивнула на доску: – Твой ход.
Любовь сосредоточилась на игре, и в ее глазах засветилась решимость. Прищурившись, Смерть выпрямилась в кресле. Атаки и ответные выпады, ловушки и окружения, отвлекающие маневры и взаимные уколы следовали друг за другом.
Так текли часы – под покровом темноты и в розовых лучах рассвета, при ярком дневном свете и сгущающихся сумерках.
Вечная игра Любви и Смерти, начавшаяся в далеком прошлом, уходила в необозримое будущее.
