Вдруг возле двери раздался громкий шепот:
– Мы должны ему сказать!
Чудовище вздрогнул и выронил перо, разбрызгав чернила по всему листу.
– Конечно! – продолжали шептаться у двери. – Вот сам ему и скажи!
– Но почему я, а не ты?
Чудовище поднял глаза от пергамента. В дверном проеме на полу шевелились три тени.
– Он не велел его беспокоить!
– Но это важно!
– Правильно. Он бы сам захотел узнать.
– Так скажи ему!
– Сам скажи!
– Нет, ты!
– Нет, ты!
Чудовище прикрыл глаза и потер виски. Переводить древнегреческого философа Эпиктета и в тишине–то было нелегко, а уж когда за дверью спорят упрямый чайник, громыхающий канделябр и вспыльчивые часы – и подавно.
– Тихо! Господин работает! – это шепот Когсворта, такой громкий, что он мог бы с успехом командовать кавалерией. – Нельзя его отвлекать!
Чудовище открыл глаза.
– Уже поздно, – сказал он. – Входи, Когсворт. И вы, миссис Поттс и Люмьер.
Трое слуг тихо вошли, мрачно поглядывая друг на друга.
– В чем дело? – спросил Чудовище, промокая кляксы.
– Мы не знаем, – промолвила миссис Поттс.
– Вы не знаете? – удивился Чудовище.
– Это все Белль, – сказал Люмьер. – Она в библиотеке...
– Белль всегда в библиотеке, – буркнул Чудовище. – Почему эго вдруг стало чем–то необычным?
– Просто, похоже, сейчас ее там нет, – ответил Когсворт.
И трое заговорили одновременно.
– Мы точно не знаем, там ли она, – произнес Люмьер.
– Как и не знаем точно, что ее там нет, – добавил Когсворт.
– Но сырные лепешки остались! – совершенно неожиданно заключила миссис Поттс.
Чудовище поднял лапы.
– Пусть скажет кто–нибудь один, пожалуйста! Спокойно, медленно и, главное, внятно.
Миссис Поттс глубоко вздохнула.
– Мы не видели ее с самого завтрака, хозяин, а сейчас уже шесть вечера, – сказала она. – Она не спускалась на обед, как обычно.
– Я тоже не спускался. Может быть, она так же увлечена чтением, как я переводом.
– На нее непохоже. Она всегда обедает, особенно если Кюизиньер готовит ее любимые сырные лепешки, – покачала головой миссис Поттс. – Когда Белль не пришла, я решила отнести ей еду в библиотеку, но мне никто не открыл дверь, хоть я и стучалась, и звала ее...
– Наверное, она не слышала. Надо было просто войти и оставить поднос.
– Хозяин, так я и хотела сделать. Пыталась открыть дверь. Но не смогла – она заперта!
– Это еще почему? – удивился Чудовище. – Двери в библиотеку никогда не запирались.
– Не знаю, хозяин. Поэтому мы и пришли к вам. Мы волнуемся. Белль сама не своя в последнее время.
Чудовище забеспокоился.
– Это все Шекспир виноват, – пробубнил Когсворт. – У нее совсем в голове помутилось от этого бесконечного чтения. Держу пари, она сейчас лежит без сознания на полу с открытым томиком «Ромео и Джульетты» рядом.
Миссис Поттс нахмурилась.
– А еще, я слышал, у некоторых людей бывает смертельная аллергия на типографскую краску, – продолжал Когсворт. – Так что в этот момент, возможно, последний вздох слетает с ее губ.
Миссис Поттс побледнела.
– Дружище, это ты зря, – Люмьер указал глазами на дрожащую миссис Поттс.
Но Когсворт его не слышал и продолжал.
– Или ещё хуже, на нее упал книжный шкаф и раздавил всмятку...
Миссис Поттс начала шмыгать носом.
– Случилось что–то ужасное! Я чувствую! – заголосила она. – Белль никогда бы не отказалась от сырных лепешек!
– Ну все, прощай, Эпиктет, – вздохнул Чудовище.
Он был уверен, что беспокоиться совершенно не о чем. Но он также был уверен и в том, что никто в замке не приступит к работе, пока миссис Поттс, Люмьер и Когсворт не убедятся воочию, что с Белль все в порядке.
– Наверняка она свернулась в кресле возле камина и спит себе с книжкой на коленях, – заявил Чудовище. – Если и есть в замке место, где мы можем за нее не волноваться, так это наша библиотека.
Он вышел из-за стола.
– За мной!
Слуги поспешили за Чудовищем в библиотеку. Чип, Фру–фру и Плюметт, услышав их голоса, тоже примчались туда. Чудовище нажал на ручку двери – действительно, было заперто.
– Белль! – позвал он и несильно постучал.
Она не ответила.
Шерсть на загривке Чудовища встала дыбом. Неужели слуги правы? Белль была такой бледной за завтраком...
Вдруг она действительно потеряла сознание?
– Белль! – взревел Чудовище, молотя в дверь. – Ты там?!
Никто не ответил.
За дверью стояла тишина.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Белль сидела, обняв колени, на полусгнившем подоконнике в комнате на втором этаже летнего домика. Толпы кукол и марионеток остались внизу. Они ввалились следом за ней в холл, но подняться по лестнице не смогли. Хотя кое–кто из них и доковылял до половины пути, но, не удержавшись, опрокинулся через перила; другие, столкнувшись, устроили кучу малу ещё на нижних ступеньках.
И все же они не сдавались. Услышав грохот и треск, Белль нервно взглянула на дверь. Девушка бесстрашно бросила в лицо графине, что вырвется из Страны Грез. Только вот как, если она не может вырваться даже из летнего домика.
Тяжело вздохнув, она выглянула в окно.
Обманная красота Страны Грез постепенно улетучивалась. Чары графини, превратившие ее в райский уголок, рассеивались. Зеленые холмы и цветущие лужайки ее поместья были всего лишь нарисованными декорациями, ручей – высохшей канавой.
Сама Белль тоже угасала.
Ее платье ярко–голубого цвета выцвело, коричневые ботинки были в пыли. И только буквы на коже проступали все отчетливее. Они покрывали теперь не только ладони, но и запястья, быстро появляясь и чернея.
– Графиня права. Я останусь здесь навсегда и умру, – прошептала Белль.
В комнату залетела муха и принялась кружить вокруг Белль. Назойливое жужжание сводило с ума. Белль попыталась прихлопнуть муху, но застыла в удивлении.
Не спуская глаз с мухи, она неловко соскользнула с подоконника. В угасающих глазах вновь появился огонек. Насекомое показалось ей ужасно знакомым.
– Люцианос, – робко позвала она.
Жук пытался ей помочь. Дважды. И оба раза она его не послушала. Но сейчас она не будет такой легкомысленной.
