– Честь и для меня, молодой человек, – ответил Морис.
– Графиня высоко ценит ваше мастерство, – продолжал Анри. – Каждый раз, когда я приезжаю, она показывает мне ваши шкатулки, чтобы вызвать у меня чувство жгучей зависти. Могу вас заверить, ей это удается! Надеюсь, мне удастся приобрести одну из ваших чудесных поделок?
Морис зарделся от удовольствия и расплылся в улыбке. Белль мысленно поблагодарила Анри за комплименты ее отцу.
– Морис! Вижу, ты познакомился с нашим герцогом! – с этими словами графиня поднялась на террасу.
Морис вытянулся в струнку, завидев ее.
– Верно! Чудесный молодой человек! – сказал он.
– Госпожа графиня, вы совершили непростительную ошибку, пригласив меня сегодня, – насмешливо заявил Анри. – Мы с месье Морисом договорились: я покупаю его следующую шкатулку.
– Ты просто неблагодарный нахал! – Графиня легонько шлепнула Анри веером по руке, затем взяла Мориса под руку. – Идемте! Вернемся в беседку. Мушар принесет нам угощение. И Морис, я сделаю все, чтобы ты передумал относительно того, кому продать очередную твою шкатулку. – Графиня склонилась к его уху и громко прошептала: – Заплачу вдвое больше!
– Нечестно! – запротестовал Анри.
– Мальчик мой, в любви и на войне все способы хороши. Ну, и в приобретении музыкальных шкатулок тоже, – подмигнула графиня.
Анри улыбнулся и протянул руку Белль.
– Тебе нужно кое–что знать о нашей дорогой графине, – сказал он. – Она ненавидит проигрывать.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
– Ну и теплынь сегодня! – произнес Морис.
– Выпей еще лимонаду, папа, – сказала Белль, подливая в его стакан освежающий напиток из кувшина, стоявшего на столе. Затем она поправила подушку за его спиной. Она все никак не могла успокоиться и суетилась вокруг отца, то и дело спрашивая, удобно ли ему, прохладно ли, не голоден ли, не хочет ли пить...
– Ты слишком добра, Белль, – сказал он, пожимая ей руку.
– Что ты, пап, пустяки.
Они сидели в тенистой беседке. Время летело незаметно – уже перевалило за полдень. Морис отложил этюдник, графиня обмахивалась веером, Анри читал вслух сонеты Шекспира.
Беседка была окружена вишневыми деревьями, а где–то совсем рядом журчал ручей. Мушар шнырял неподалеку, вынюхивая насекомых, готовый прихлопнуть любого залетного жука или паука.
– Мушар! Брось там свои поиски и сходи за бутербродами! – приказала графиня.
Анри захлопнул книгу, а Морис потянулся к этюднику.
– Отличная мысль, госпожа, – сказал он. – От этого чтения так есть захотелось! Может, заодно набрать вишен?
– Было бы неплохо, месье Анри. Но во что ты их соберешь?
– Возьми мою шляпу, – сказал Морис, не отрываясь от рисунка. Он машинально схватил с соседнего стула шелковую шляпку графини и протянул ее Анри.
– Сэр, графиня вздернет меня на ближайшем дереве, если я посмею набрать вишен вот в это! – замотал головой Анри.
Морис поднял глаза и уставился на предмет в своей руке:
– Ну и дела! Откуда она взялась? А моя где?
– У тебя на голове, – ласково произнесла Белль.
Она сняла с него широкополую шляпу с пером и поцеловала в макушку. Морис улыбнулся и склонился обратно к рисунку.
– Белль, хочешь прогуляться? – спросил Анри.
– Спасибо, я посижу здесь, – ответила она.
– Ладно тебе, Белль, пройдись немного, – сказал Морис. – Со мной все будет в порядке.
– Конечно, дорогая, прогуляйся, – быстро подхватила графиня. – А я с него глаз не спущу.
– Ну, если ты уверен... – Белль посмотрела на отца.
Он кивнул. Анри и Белль вышли из беседки и углубились в рощицу вишневых деревьев. Анри молчал. Это было необычно, и Белль не преминула сказать ему об этом.
– Ах, Белль, ты же хорошо меня знаешь! Если я молчу, значит, пытаюсь придумать, как сказать то, что мне нужно сказать.
Белль искоса глянула на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли... мне нужно вернуться домой. В мое герцогство на севере. Там случилась беда. Какой–то мор напал на посевы и уничтожает их. Нужно это остановить, иначе мы потеряем урожай, и все мои крестьяне, весь наш скот будут голодать.
– Анри, это ужасно. Мне так жаль... Когда ты должен уехать?
– Сегодня вечером.
– Так скоро? – опечалилась Белль.
Анри кивнул. Они остановились посреди сада.
– Белль... – Он взял ее за руку. – Могу я тебя кое о чем попросить?
– О чем угодно, Анри.
Он взглянул на нее – в его глазах светилась мольба.
– Дружба с тобой так много для меня значит. Я никогда не встречал человека, который был бы столь же внимательным и отзывчивым, как ты. С которым я мог бы так же просто и свободно беседовать. Мне бы хотелось иметь что–нибудь на память о тебе, пока я буду далеко...
– Конечно, Анри, – сказала Белль.
Она оглядела себя: чудесное летнее платьице, шелковые туфельки, шляпка... не может же она дать Анри на память туфлю!
– Но у меня совсем ничего нет, – обескураженно промолвила она.
Взгляд Анри упал на ее шею и сверкающее сердечко на цепочке.
– Наши сердца – мое, графини и всех остальных в Стране Грез – принадлежат тебе, Белль. Могу ли я быть столь самонадеянным, чтобы попросить твое?
Белль замялась. Это был подарок Чудовища. Оно принадлежало его матери, и Белль не хотела с ним расставаться. Даже будучи обыкновенной стекляшкой, оно было бесценно.
– Я сохраню его и верну тебе, когда приеду в следующий раз, – уговаривал ее Анри.
– Не могу, – покачала головой она. – Это подарок одного... одного...
«Кого? – подумала Белль. – Чудовище – кто он для меня? Я бы хотела, чтобы он был мне другом. Иногда мне казалось, что и он этого хочет. Но я ошибалась».
– Того, кто что–то для тебя значит? – подсказал Анри.
– Да, – вздохнула Белль. Ей придется довольствоваться таким определением. Отныне и навсегда.
– Понимаю, – промолвил Анри, не в силах скрыть разочарование. Он тотчас улыбнулся, чтобы не подать виду, но Белль заметила.
– Может быть, у меня найдется что–нибудь другое?
Она сунула руки в карманы. В правом обнаружились маленькие ножницы, которые ей дала та сумасшедшая. Она совсем про них забыла и решила было отдать Анри, но подумала, что это будет не очень удачный сувенир. В левом кармане звякнули монеты – те самые, что она пыталась отдать месье Трюке на площади в Пале–Рояль.
– У меня есть су. – Она вынула монету. – Немного странно, хотя и для меня эта монетка была сувениром – напоминанием о доме и об отце.
