Но Анри не ответил. Он осматривал дерево прямо перед собой. Профессор тоже любовался ветками, сгибающимися под тяжестью спелых ароматных плодов. Сотни золотистых груш подставляли солнцу румяные бока. Одуряющий аромат с нотками ванили и меда разливался в воздухе.
– Вот я и нашел тебе самую лучшую, Белль! – сказал Анри.
Корзина, которую оставила сумасшедшая, стояла на том же месте. Белль заглянула в нее еще раз – никаких гранатов в ней не было, а лежали такие же груши, что росли на деревьях. «Может быть, я тоже схожу с ума?» – подумала Белль.
– Вот, держи!
Анри протянул ей крупный фрукт с гладкой кожурой без единого пятнышка. Белль взглянула на нее. Люцианос заклинал ее ничего не есть в Стране Грез. Но она уже съела пирожное на балу и еще одно в кафе Пале–Рояль. Ничего плохого с ней не случилось. Еще он что–то говорил о том, что нельзя ничего оставлять здесь – она ничего и не оставила.
– Ну же, попробуй, Белль, – вкрадчиво произнесла графиня. – Я сама сажала эти деревья и ухаживала за ними с тех самых пор, когда они были еще побегами.
Белль взглянула на грушу в руке, такую тяжелую, ароматную и такую соблазнительную.
– Ты должна ее попробовать! – подхватил профессор. – В жизни не ел ничего вкуснее! Хочу вторую! – И он сорвал с ветки еще одну.
– Вообще–то, синьор Труфаторе, это уже четвертая! – засмеялась графиня, глядя, как сок стекает по подбородку профессора.
Белль взглянула на Анри.
– Я тоже съем, если хочешь, – с вызовом сказал он.
«Он же мой друг, – подумала Белль. – Он не стал бы мне предлагать что-то опасное».
Они откусили одновременно. Груша была мягкая и сладкая, и ее вкус сначала понравился Белль, но вскоре показался слишком приторным, а от аромата в саду закружилась голова.
– Ну что, я права? Они превосходны. Скажи, ты такие пробовала раньше?
– Никогда, мадам, – ответила Белль, не желая показаться грубой.
С трудом она заставила себя доесть грушу и выбросила огрызок в траву. Анри сорвал еще одну, но Белль не смогла. Она смотрела, как графиня, профессор и Анри уминают сочные плоды, и необъяснимая слабость начала медленно разливаться по ее телу. Ноги отяжелели, сознание затуманилось. Ей захотелось лечь под дерево и заснуть навсегда. Неужели ей стало так дурно из–за груши? Она пыталась вспомнить слова жука. В них было предупреждение, но его смысл ускользал от нее. Что–то съесть, что–то разбить... Так? Или наоборот – не есть и не бить? Это на самом деле так важно? Как же трудно думать! Это так утомительно... пусть лучше другие подумают за нее...
– Дорогая, ты выглядишь уставшей. Хочешь немного отдохнуть? – спросила графиня.
Белль кивнула. Профессор заявил, что он ничуть не устал и желает осмотреть яблоневый сад графини. Было решено, что Анри пойдет с ним, а графиня отведет Белль в летний домик.
– Я бы тоже прилегла, – сказала графиня, когда они вышли из сада. – Вздремнуть перед ужином как раз то, что нужно.
Ужин! Сердце Белль екнуло. Она моментально очнулась. День рождения Чипа! И представление – оно должно состояться сразу после ужина. А она обо всем забыла!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Простите меня, госпожа, – взволнованно сказала Белль, – но мне нужно уйти прямо сейчас.
Она обещала быть на представлении в честь Чипа. Декорации сделаны, но нужно помочь их развесить. Успеет ли она вернуться или уже поздно? Сколько вообще она пробыла в Стране Грез?
– Уйти? Но зачем?
Белль объяснила.
– Понятно, – удрученно произнесла графиня, услышав причину. – Ты собираешься на званый вечер. К куску фарфора. А могла бы остаться здесь, со своими друзьями. Настоящими друзьями.
– Но Чип – тоже мой друг. И его мама. Они расстроятся, если я не приду. Пожалуйста, мадам, поймите. Я обещала.
– Какая глупость! – возмущенно бросила графиня. – Ты никому ничем не обязана в том замке!
Злость в ее голосе поразила Белль – раньше она ничего подобного не замечала. Но раздражение исчезло так же быстро, как: появилось.
– Прости меня, дорогая, – голос графини смягчился. – Я просто не могу сдерживаться, когда вижу, в каких невыносимых условиях вынуждена пребывать юная леди и ее любимый... и один старый друг...
Графиня внезапно замолчала, словно поняла, что сказала что-то лишнее.
– Мушар! – рявкнула она. – Карету мадемуазель Белль!
Слова графини встревожили Белль.
– Простите, госпожа, но что значит «старый друг»?
– Ничего, – ответила та, отводя взгляд.
Но Белль не отступила. Она поняла, что под «юной леди» графиня имеет в виду ее, а кто же тогда «любимый» и «старый друг»? Есть только один человек, который был любимым для Белль и старым другом графини.
– Мадам, вы говорили о моем отце? – спросила девушка, и в ее сердце закрался страх. – Если с ним что–то случилось, вы обязаны мне рассказать. Прошу вас.
Графиня тяжело вздохнула:
– Ну хорошо. Мы с твоим отцом были когда-то знакомы, но не виделись очень давно. Вчера я навестила его. И очень расстроилась.
– Вы видели моего отца? – еле слышно спросила Белль. – Как он?
– Он очень постарел, – графиня взяла ее за руку. – Медлителен, иногда рассеян. Это все от горя, я думаю. И от вины. Он чувствует вину за то, что ты осталась в замке Чудовища вместо него, и эта мысль грызет его.
Белль была не из тех, кого легко довести до слез, но слова графини сделали свое дело.
– Если бы я могла хоть что–то сделать, – с отчаянием произнесла она.
– Успокойся, дитя, не надо слез, – сказала графиня. – Я бы не стала тебе все это рассказывать, если бы не знала способ, как помочь твоему отцу.
Белль сжала ладонь графини.
– Что это за способ? – спросила она с робкой надеждой в голосе.
– Все просто. Я хочу привести его в «Страну Грез».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Белль не поверила своим ушам:
– Госпожа, это правда? Вы действительно можете это сделать?
– Я могу попробовать. На самом деле я уже пытаюсь, но пока безуспешно. Хоть мои силы и велики, но не безграничны.
– Но вы привели меня сюда, – умоляюще произнесла Белль.
Она уже смирилась с мыслью, что никогда не увидит отца, но сейчас графиня дала ей понять, что есть шанс. И Белль решила его не упускать.
– Мне помогла магия замка Чудовища. Она усилила мои чары и позволила тебе войти в этот мир через волшебную книгу. Но Вилльнёв... Скажем так, в этом месте не слишком много магии.
Белль сникла.
– Не падай духом, девочка моя. Я буду продолжать попытки.
