Добрая нежная Белль живет в мире собственных фантазий. А еще она очень одинока, ведь девушка – пленница в заколдованном замке страшного Чудовища. Белль мечтает когда–нибудь вырваться на свободу, а пока пытается подружиться с необычными обитателями ее нового дома и часами проводит в огромной библиотеке, с упоением читая все новые и новые истории.
Однажды среди тысяч томов Белль находит один, непохожий на все, что она видела прежде. Необычная книга открывает девушке дверь в волшебный мир, о котором она всегда мечтала и от которого ей пришлось отказаться. Но чтобы получить желаемое, Белль должна будет оставить все, что было для нее дорого. Что же выберет девушка?
ПОСВЯЩАЕТСЯ КАЖДОЙ ДЕВОЧКЕ,
КОТОРАЯ САМА ПИШЕТ СВОЮ ИСТОРИЮ
ПРОЛОГ
ДАЛЕКО–ДАЛЕКО на краю земли, в одном древнем полуразрушенном замке две сестры, Любовь и Смерть, коротали время в огромном зале за своей вечной игрой. Хозяйкой замка была Смерть, поэтому никто, когда–либо заходивший за ржавые ворота ее обители, не возвращался домой. Лицо Смерти было бледным, как саван, а волосы черными, как ночное беззвездное небо. Она носила темное платье и ожерелье из звериных когтей, клыков и человеческих зубов.
Прищурившись, Смерть задумчиво разглядывала шахматную доску.
– Твой ход, – сказала Любовь.
– Прекрасно знаю, – ответила Смерть.
– Время вышло.
– Только дураки торопят Смерть.
Вздохнув, Любовь поднялась из–за стола. У нее были такие же темно–зеленые глаза, как и у сестры, а лицо обрамляли серебристые волосы. Белое платье оттеняло смуглую кожу. Шею также украшало ожерелье, но оно было сплетено из ивовых веточек, которые, словно драгоценными камнями, были унизаны живыми блестящими жуками, яркими бабочками и мохнатыми пауками.
На противоположной стене зала висело высокое зеркало в серебряной раме. С годами рама потускнела и покрылась пятнами. Любовь провела рукой по зеркальной поверхности, и на ней появилась картинка: большая гостиная, некогда роскошная, а теперь запущенная. Снаружи, за венецианскими окнами, тихо падал снег, по гостиной металось измученное существо – наполовину зверь, наполовину человек. Он мерил шагами комнату, не отрывая взгляда от дверей. Яростно сверкали его глаза, но в их глубине скрывалась обеспокоенность.
Смерть взглянула на картинку.
– Как там твой зверь? – вкрадчиво спросила она.
– Все еще крушит мебель? Бьет посуду? Ломает окна?
– У меня впервые появилась надежда на него,
– ответила Любовь, коснувшись зеркала.
– Откуда бы ей взяться? Как был зверем, так им и останется.
– Ты во всем стараешься найти только плохое, – укоризненно заметила Любовь.
– И нахожу, – ответила Смерть, переводя взгляд на доску.
Она нахмурилась и нервно забарабанила по столу пальцами, унизанными перстнями. Затем, бросив взгляд на сестру, стоявшую к ней спиной, сделала ход.
– Бедная пешка. Какая жалость, – процедила она, легонько подтолкнув своего коня.
Фарфоровые шахматные фигуры были раскрашены, словно придворные на маскараде. Лицо рыцаря на коне скрывал бронзовый шлем, пешка носила костюм Арлекина. Фигурки двигались и дышали, хотя и были сделаны из фарфора. Конь приблизился к пешке. Та воздела руки, умоляя о пощаде, но рыцарь на коне остался глух к ее просьбе – выхватил меч и снес голову. Осколки разлетелись во все стороны, и хорошенькая головка пешки, моргая, покатилась к краю доски.
Услышав звон фарфора, Любовь обернулась. При взгляде на доску ее глаза полыхнули гневом.
– Эй, ты что делаешь? Твой конь и рядом не стоял с моей пешкой!
Смерть жеманно сложила руки на груди.
– Я тут ни при чем, – покачала она головой.
Любовь окинула ее испепеляющим взглядом.
– Ты права, я сама виновата. – Она снова уселась за стол. – Пора бы запомнить, что с тебя нельзя спускать глаз даже на секунду. Ты ненавидишь проигрывать.
Смерть откинулась на спинку кресла и принялась накручивать ожерелье на палец, едва сдерживая ухмылку. Ожидая, пока сестра сделает ход, она рассматривала комнату: над мраморной каминной полкой висели оленьи рога, стены украшали головы диких кабанов и волков, в их стеклянных глазах плясали отблески огня, горевшего в камине.
Внезапно изменившаяся картинка в зеркале привлекла внимание Смерти – теперь там отражалась великолепная библиотека. Совсем молодая девушка в простом деревенском платье разглядывала корешки книг. Ее густые темные волосы были перехвачены лентой, а теплый взгляд карих глаз выдавал веселый нрав и цепкий ум. Смерть следила за девушкой, словно лев за газелью.
– Белль, – прошептала она. – Столь же прекрасна, как и ее имя.
Любовь посмотрела в зеркало.
– Знаешь ее?
– Когда–то знала. В то время она была еще младенцем на руках у матери.
Смерть наблюдала за тем, как Белль взяла с полки книгу и, улыбнувшись, показала Чудовищу. Тот покосился на обложку, пытаясь прочитать название. Белль открыла книгу на первой странице и склонила голову, погрузившись в чтение. Она не заметила, как грусть в глазах Чудовища уступила место радости.
– Эта девушка станет той самой, запомни мои слова, – сказала Любовь. – Она храбра, упряма, даже упрямее Чудовища, и у нее золотое сердце.
– Дело не в том, какое у девушки сердце, – возразила Смерть.
Сморщив лоб, Любовь задумалась над очередным ходом и почти не слышала сестру. Не заметила она и жука–рогача, который покинул ее ожерелье и приземлился на зеркало.
– Нас интересует сердце Чудовища, – продолжила Смерть. – Разве ты забыла, что он делал, когда был принцем? В тот самый день, когда его заколдовали, он потратил милостыню для бедных на новую карету, потешался над заикающимся поваренком и затравил оленя собаками. Я бы превратила этого болвана в червя и тотчас раздавила, но ты была против. До сих пор не пойму почему.
– Потому что он заслуживает второго шанса, – сказала Любовь. – Каждый заслуживает. Мое заклинание изменило его снаружи, чтобы изменить внутренне. Страдания научат его быть добрее, и он вновь обретет свое сердце.
– У него нет сердца, сестра! – раздраженно воскликнула Смерть. – Нельзя заново обрести то, чего у тебя никогда не было!
Взгляды Любви и Смерти скрестились.
– Ты не права. Я наблюдаю за ним е детства и знаю, что с ним произошло, как жестоко обращался с ним отец. Ему пришлось закрыть свое сердце на замок, иначе он бы не выжил!
Смерть пренебрежительно махнула рукой, но Любовь не сдавалась. Сдаваться вообще было не в ее правилах.
