– А ну, брысь отсюда!
И сразу исчез давивший на принцессу груз, и стало легко дышать. За спиной монстра появился Филипп. Забыв про свой меч, он прямо голыми руками схватил чудовище за шею, оторвал его от Авроры и колошматил, колошматил его головой об пол, пока монстр не испустил дух.
Странно, но умер демон совершенно тихо, беззвучно, даже не взревел ни разу, только пару раз когтями по полу шаркнул, и все.
– Ты в порядке? – спросил принцессу Филипп.
Аврора утвердительно кивнула.
– Я люблю тебя, – сказал принц и тут же исчез, бросился в бой с другим демоном.
Аврора с трудом поднялась на ноги, приложила руку к лицу, по которому текла кровь. В тех местах, куда с клюва демона скатились капли его ядовитой слюны, безумно жгло и щипало кожу.
– О, полюбуйтесь только! – хохотала тем временем Малефисента. – Наша маленькая глупенькая принцесса ни на что без своего принца не способна. А еще туда же, драку затеяла, тупица бездарная!
– Да, мне нужна помощь, и я ее получаю. И не становлюсь от этой помощи слабее, старая ты жалкая карга. На моей стороне принц, а кто на твоей?
И принцесса в одну секунду заставила вырасти вокруг ворона клетку из прочных древесных веток. Приятель Малефисенты даже каркнуть не успел. Возможно, эта месть была мелочной, ничтожной, смешной даже, но, если честно, принцесса получила от нее большое удовольствие.
Аврора представила голубую фею. Сейчас она сказала бы ворону что-нибудь вроде: «Теперь вы с хозяйкой птицы одного полета».
«Впрочем, это были бы мои слова», – вспомнила принцесса и улыбнулась.
За спиной Малефисенты по-прежнему стояла Лиана. Казалось, что она все так же абсолютно спокойна, однако побелевшие от напряжения пальцы, которыми бывшая фрейлина Авроры хваталась за спинку трона, говорили о том, что даже у этой невозмутимой девушки нервы все же не железные.
Замок к этому времени лежал в руинах, во всяком случае, значительная его часть. Странно выглядело небо над замком – голубые полосы чередовались на нем с черными, сквозь которые проглядывали звезды. Люди кричали от отчаяния, глядя на то, как разваливается на куски окружающий их мир.
В тронном зале Филипп деловито добивал последних демонов, Малефисента снова шептала какие-то заклинания.
– Довольно, Малефисента, – устало сказала ей Аврора. – Я же сказала: больше никакого колдовства.
Пол в зале вновь пошел волнами, как поверхность штормового моря.
«А видела ли я когда-нибудь море, хоть в одной из своих жизней?» – мелькнуло в голове Авроры. Пожалуй, что нет, не видела. Хорошо, тогда можно представить себе гигантского крота, который прокладывает себе путь под землей. Да, так стало понятнее.
Пол треснул, взлетел в воздух остаток каменной плиты, на которой стояла Малефисента, и бесцеремонно подбросил колдунью высоко вверх. Она упала на пол и замерла бесформенной грудой.
«А теперь, чтобы уже наверняка...» – подумала Аврора.
Внешние крепостные стены замка развалились на куски, слетелись в тронный зал и причудливыми каменными лепестками застыли над лежащей Малефисентой.
Повисели несколько секунд, а затем с тяжелым хрустом обрушились на тело злой колдуньи.
Рано забывать про дракона
В первые с начала битвы воцарилась тишина. Демоны были мертвы. Уцелевшие люди молча, с опаской смотрели по сторонам и друг на друга. Аврора тяжело выдохнула. Рожденное накалом схватки возбуждение постепенно утихало, отпускало ее. Только теперь принцесса поняла, до чего же она устала, и невольно сгорбила плечи.
Мир ее сна был разрушен. Битва с Малефисентой не оставила от Тернового замка камня на камне. Странным образом исказилась перспектива – сейчас далекие предметы стало видно так же четко, как и те, что совсем близко. Земля была усеяна хламом, где вперемешку валялись обломки мебели и обрывки одежды, битые горшки и золотые украшения. Замок напоминал кукольный домик, растоптанный ногами гигантского, впавшего в истерику ребенка.
Уцелевшие обитатели замка жалкой малочисленной кучкой жались к крошащимся остаткам терновых стеблей – теперь только они отмечали бывшие границы замка. Увядшие стебли не мешали больше проходу наружу, во Внешний мир, но и защитой служить уже не могли.
Неожиданно закаркал ворон. Ощущение было таким, словно кто-то скреб огромной железной щеткой по каменной мостовой. Авроре пришлось сдержаться, чтобы не уничтожить эту мерзкую птицу прямо в ее деревянной темнице.
– Я не думаю, что она умерла, – вдруг сказала Лиана.
В ее голосе не было ни радости, ни разочарования – ровным счетом ничего. Фрейлина просто констатировала факт, с интересом поглядывая на груду камней, под которыми было погребено тело злой колдуньи.
– Это само собой разумеется, Лиана, – неприязненно ответила принцесса. – Мы же все еще здесь. И все еще спим. Значит, она жива.
Лиану, кажется, слегка задел тон Авроры, но она тем не менее все так же спокойно продолжила:
– Конечно, ты права, Аврора. Я просто не подумала о том, что обычная логика не действует в мире сна.
– А еще, как я понимаю, ты не подумала о том, что я могу оказаться не такой глупой, как тебе хотелось бы.
И вдруг установившуюся в руинах замка тишину нарушил едва уловимый шорох покатившихся вниз камешков.
Шуршание, скрежет сдвигаемых камней. Затем покачнулся и скатился вниз одиноко стоявший на вершине каменной груды булыжник.
Потом, на какое-то время, снова тишина...
Аврора повернулась к Филиппу. Собираясь что-то сказать ему...
... и в этот миг из-под камней наружу высунулась рука.
Рука ли?
Такая большая, такая черная, такая когтистая.
– О, нет... – прошептал принц.
Скрытое под толстым слоем камней существо все активнее шевелилось, ворочалось. И вот уже булыжники и даже большие валуны лавиной покатились на пол.
Аврора вновь обратилась с мысленной просьбой ко всему, что осталось от замка, задавить, уничтожить рвущееся на свободу чудовище.
И замок выполнил ее просьбу.
Остатки перекрытий, балки, мебель, скульптуры, даже развалины башни, из которой когда-то убежала принцесса, – все это стягивалось к каменной груде, под которой лежала Малефисента. Некоторые камни даже начали плавиться, стараясь намертво закупорить все малейшие щели.
Теперь от замка вообще ничего не осталось, кроме этого огромного кургана, почему-то непострадавшего трона да странного овала, внутри которого была видна живая, настоящая Аврора, продолжавшая спать мертвым сном.
Лицо спящей дергалось во сне, метались ее глаза под плотно прикрытыми веками. И ни звука.
Мертвая, давящая тишина.
