– Роза! – воскликнул Филипп.
А принцесса вдруг начала смеяться.
Малефисента и бровью не повела, у нее, как у всякой рептилии (а дракон тоже рептилия, только очень большая), удивление выразилось в том, что она замерла, буквально приросла к своему месту.
А принцесса продолжала смеяться.
Не хихикала, не билась в истерике, как это бывает с людьми, которые сходят с ума. Просто смеялась – громко, свободно, во весь голос.
– Роза, – медленно повторил Филипп.
Воспоминания оставили ее. Сон о Терновом замке, детство в лесу – все исчезло, голова стала ясной, и Аврора чувствовала, что снова живет. Она чувствовала, что больше не спит, но бодрствует, что она находится здесь и сейчас, в крови кипело желание защитить свое королевство, своих подданных, Филиппа тоже, конечно. А самое главное, теперь принцесса точно знала, как ей это сделать.
– Я проявлю к тебе сочувствие, – осторожно сказала Малефисента, сбитая с толку тем, что происходит. – Ты умрешь, конечно, но быстро и безболезненно.
– Нет, – ответила Аврора. – Ошибаешься. Я не умру.
И она потянулась, широко и сладко, словно пробуждаясь после долгого сна.
Удерживавшие принцессу волшебные лозы отвалились разом, словно их и не было никогда, на щеках Авроры заиграл здоровый румянец.
– Ко мне вернулись мои истинные дары, – сказала она.
– Совершенно бесполезные дары, – сварливо заметила Малефисента. – Кому сдались изящество, умение петь и красота? И зачем они мертвой девочке?
– Нет, не эти дары. Их мне поднесли извне, феи. А это мои настоящие, природные дары. Ум. Сострадание. Храбрость. Те трое, которых ты убила, были, оказывается, вовсе не феи. Это были мои собственные природные качества. Просто раньше они были скрыты от меня, как и все в этом несчастном королевстве. Да и меня саму тоже все время прятали от мира – сначала в лесу, потом во сне.
– Храбрость? Ум? Я тебя умоляю, не смеши меня. Ты просто маленькая глупая принцесса, – презрительно поморщилась Малефисента.
Нахлынувший гнев был таким сильным, что Аврора не смогла бы сдержать его, даже если бы захотела.
Малефисенту сдуло внезапно налетевшим порывом ветра, и злая колдунья не упала на пол только потому, что ее отнесло прямо на трон. Сидевший на его подлокотнике ворон зашатался, пытаясь сохранить равновесие.
– Я. Не. Глупая. Маленькая. Принцесса, – отчеканила Аврора. – Я полноправная королева в этом государстве, я твой судья и палач, глупая маленькая колдунья.
Малефисента с трудом поднялась на ноги. Глаза ее сверкали.
– Да как ты смеешь...
– Молчать! Так и есть – ты глупая маленькая колдунья. Думаешь, что стала большой волшебницей? Так это тебе только кажется, потому что ты правишь во сне, а не наяву.
Пол вокруг трона Малефисенты внезапно вздыбился, наружу полезли камни. Они вытягивались в идеально прямые высокие столбы, скрежетали каменными боками, выстраиваясь вплотную друг к другу. Возникшая вокруг злой колдуньи стена напоминала зубы, готовые вцепиться и проглотить ее целиком.
Но это не стало концом Малефисенты. Аврора, если честно, даже не слишком удивилась, когда спустя несколько секунд каменная стена с грохотом разлетелась на куски. Дождем посыпались острые тяжелые осколки. Все, кто был в зале, в испуге закричали, съежились, но при этом ни один камень не полетел в сторону принцессы, ни один не задел ее.
Когда каменная пыль осела, показалась фигура Малефисенты. Колдунья стояла в нелепой напряженной позе, стиснув кулаки и ожидая следующей атаки. Единственным светлым пятном на ее покрытом копотью и пылью лице светились злобно оскаленные зубы.
По-прежнему стоявшая позади трона Лиана оставалась поразительно спокойной, оставалась на прежнем месте и лениво стряхивала со своего платья пыль.
– Наглое отродье! – прошипела Малефисента.
– А как с тобой по-другому, мерзавка, – ровным тоном ответила Аврора. – И не забывай, что это мой мир, мой сон. Не твой.
– Но у меня все еще есть твоя кровь, вот она! И ты напрасно думаешь, что этот мир – твой. Он мой, и он в моих руках!
Малефисента подняла над головой свой посох. Внутри заполнявшей хрустальный шар зеленой жидкости перекатывалась, не растворяясь в ней, алая капля крови.
На Аврору внезапно накатила слабость.
У нее закружилась голова, свело желудок. Переполнявшая принцессу сила и энергия стремительно покидала ее.
Весь мир вокруг снова окрасился в серые тона, все ее усилия стали казаться ненужными и бесполезными.
– Роза! – окликнул ее Филипп. – Это только лишь очередные ее проделки! На самом деле все не так! Держись, не поддавайся!
А Малефисента уже улыбалась. Она потрясла своим посохом и звучно заговорила.
Все силы тьмы, я призываю вас!
Ко мне, ко мне спешите сей же час.
Ифриты, демоны и все исчадья ада,
Я обещаю, будет вам награ...
– Хватит, – слабым голосом перебила ее Аврора. – Больше никаких заклятий.
И поднялся вдруг могучий ветер, и засвистел в лицо Малефисенте, забивая ей горло и нос, не давая произнести ни слова. И все же Аврора немного запоздала со своим ветром.
В зале появилось странное существо – черное, бесформенное, с красными, мерцающими, словно угли догорающего костра, глазами.
Оно огляделось по сторонам и тут же набросилось – нет, не на Аврору, а на теснившихся вдоль стен людей.
Бедные узники едва успели сообразить, что стражников больше нет и они могут убежать отсюда, но сейчас им мешали завалы камней, да еще вот этот появившийся то ли демон, то ли кто он еще там. Ошалевшие слуги, дети, знатные господа и их чопорные дамы беспорядочно метались в поисках выхода.
Аврора вновь попыталась сосредоточиться.
– С этим приятелем я разберусь сам, – сказал ей Филипп, вытаскивая свой меч. – А ты продолжай заниматься Малефисентой.
Злая королева тем временем уже перевела дыхание, подняла над головой посох и приготовилась снова начать колдовать.
Аврора старалась не закрывать глаза.
Она представила себе корни деревьев, среди которых часто бегала или под которыми сидела, когда жила у фей. Большие, могучие древние корни...
И они поползли, эти корни. Поползли в щели между каменными плитами пола, поползли из стен, с потолка, даже из черного отверстия камина. На корнях стремительно раскрывались зеленые листочки, каждый побег старался поскорее превратиться в еще одно дерево.
Малефисента переминалась с ноги на ногу, стараясь выпутаться из корней, но при всех остальных своих достоинствах проворной и стремительной злая колдунья не была.
