– Но я даже не понимаю, куда мы идем! – истерично вскрикнула Аврора, указывая рукой на бесконечные ряды деревьев и теряющуюся среди них тропинку. – Я не уверена, сохранился ли там домик, который мы ищем. Быть может, вся наша затея – найти домик, найти там фей, потом с их помощью найти выход из сна – была заранее обречена на провал...
И в этот момент из глубины леса до них донеслась песня:
Идет по лесу с топором
Веселый дровосек.
Он юн, он холост, и притом
Он добрый человек.
И для красавицы любой
Он точно будет клад...
– Еще один демон? – тихо спросила Аврора. – Нет, я этого не вынесу.
– Подожди, подожди, – сказал Филипп и удивленно добавил: – А ведь я знаю эту песню.
– Еще один демон! – не унималась принцесса, не слушая его. – Кто на этот раз? Дровосек-убийца? Лисица-людоед? Загадочный всезнающий мальчик с перочинным ножичком?
Песня оборвалась, и Аврора так и не узнала, встретил тот веселый дровосек свою девушку или нет. Надо полагать, встретил все-таки. Затем раздался громкий хриплый голос:
– Не бойтесь! Отриньте страх! Я слышу вас! Мне дана была миссия – нести помощь и утешение. Я пою для того, чтобы отгонять медведей. Как только они слышат, что это я, обходят меня стороной. Отриньте страх! К вам приближается король! Король лесной чащи! Если у вас добрые намерения, вам нечего бояться.
– Давай уйдем, – сказала принцесса, с трудом поднимаясь на ноги. – По-моему, нам лучше избежать этой встречи.
Но Филипп удержал ее, напряженно всматриваясь в ту сторону, откуда доносился голос.
– Но если вы демоны этой карги Малефисенты, я бы на вашем месте убирался подальше, – продолжало доноситься из-за деревьев. – Если вы демоны – берегитесь, ибо у меня в руках всесильный скипетр и царская держава!
На тропинке показался человек, который вряд ли мог оказаться демоном. Очень уж он не был похож на исчадие ада.
На нем был потрепанный черный плащ с красным подбоем, под плащом – рваная оранжевая рубашка. На ногах – сапоги, когда-то хорошие, но теперь разбитые вдрызг и кое-как связанные какими-то плетенными из травяных стеблей веревочками. Волосы на голове, борода и даже брови торчали у незнакомца в разные стороны и были, наверное, седыми, но об этом можно было лишь догадываться, поскольку их покрывал густой слой пыли и грязи, из которого тут и там высовывались какие-то сухие листики и прутики.
А еще у странного человека не было одного глаза – пустую глазницу прикрывала собравшаяся морщинистыми складками кожа – зато действительно был всесильный скипетр в виде массивной ветки, на которую незнакомец опирался при ходьбе, а в другой руке царская держава – круглый, тяжеленький на вид камень.
– Отец?.. – прошептал Филипп, не веря своим глазам.
– Филипп? – прошептал незнакомец, не веря своему единственному глазу. – Нет-нет, этого не может быть. Очередная галлюцинация. Совсем как раньше, когда я видел одним глазом то, чего нет. За это мне его выкололи. Чтоб он не лгал, значит.
– Это я, отец, это я, – дрогнувшим голосом сказал принц. Он бросился вперед и крепко обнял безумного грязного старика.
Принцесса молча наблюдала за ними, пытаясь понять, что здесь на самом деле происходит. В голове у нее звенело, все казалось каким-то странным, бессмысленным и... ненастоящим, что ли. Как в театре – все вроде бы по правде, а на самом деле – понарошку.
Тем временем старый король зарыдал, по-медвежьи сжимая Филиппа своими грязными громадными ручищами.
– Филипп... сынок. Как я рад тебя видеть! Но лучше бы тебя здесь не было! Знаешь, если мне и удалось сохранить остатки разума в этом проклятом месте, то только потому, что я думал, что хоть ты-то в безопасности. Надеялся, что ты успел удрать отсюда куда-нибудь подальше с той своей лесной крестьяночкой. Как же ты был. прав, сынок, когда хотел сбежать с ней... Тем более что нравы теперь стали куда свободнее, чем прежде. И то сказать, не при короле Артуре живем, на дворе у нас сейчас цивилизованный четырнадцатый век как-никак...
– Отец, родной! – со слезами на глазах воскликнул Филипп. – Неужели ты все это время был здесь один?
– Изгнанник, – прошептала Аврора. – Изгнанник ...
– А, это ты! – уставился на нее одним своим глазом король Губерт. – Маленькая воспитанница Малефисенты!
– Нет, – сказал Филипп. – На самом деле, как оказалось, она и была той крестьянкой, на которой я хотел жениться, но при этом оказалось, что она же и принцесса Аврора. Просто ее в детстве отправили в лес жить вместе с феями.
– Бред какой-то, – сказал король Губерт и почесал бровь над своей пустой глазницей. – А ну-ка давай еще раз, и с самого начала.
– Хорошо, только я постараюсь все рассказать покороче и побыстрее, а то у нас времени мало.
– Времени мало? Я бы так не сказал, – уныло заметил король Губерт. – Годами тут брожу по этому лесу. Тоска. По-моему, время – это все, что у меня осталось, мой мальчик, и девать его мне совершенно некуда.
До чего же странно было Авроре сидеть и слушать со стороны собственную историю в пересказе Филиппа! Закончив, принц повернулся к ней и попросил:
– А теперь ты еще раз расскажи, за что изгнали из Тернового замка моего отца.
– Да по большому счету из-за ерунды, – пожала плечами принцесса. – Просто он хотел, чтобы за ним, как за королем, оставалось слово во всех делах, которые касаются управлением жизни замка. А в общем-то, как мне кажется, Малефисенте чем-то мешало его присутствие, и больше ничего. Почему напрягало? Не знаю, хотя... В реальном мире король Губерт приехал на нашу с тобой свадьбу, может быть, Малефисента опасалась, что из-за этого возникнут какие-то противоречия в сонном мире Тернового замка? Боялась, что король что-нибудь вспомнит?
– Очень похоже на то, – кивнул головой король Губерт. – Когда эта ведьма выкидывала меня из замка, она так и сказала: «Все. Ты больше не будешь доставлять мне беспокойство, старый дурак». Неприятным таким тоном сказала... Дрянь- женщина...
– А что с тобой случилось после этого? – спросил Филипп. Он робко протянул руку, собираясь погладить старого короля по голове, но не решился и отвел ее назад.
– «Я изгнан был, но разве я отдался на милость своей горестной судьбе?» – голосом трагика произнес Губерт. Судя по всему, цитировал кого-нибудь из авторов своих любимых рыцарских романов. Потом он утер рот тыльной стороной ладони и уже совершенно другим, нормальным тоном продолжил: – Нет, не отдался, дорогие мои. Те глупцы, что сидят взаперти в замке, считают, что здесь, Снаружи, мертвая пустыня. Так им внушила Малефисента, и они верят ей на слово. Никому и в голову не приходит проверить ее слова. А на самом деле здесь чудесно. Зелено. Солнышко светит. Я ушел в лес и до сих пор слоняюсь по нему. Питаюсь орехами, желудями, грибы собираю. Иногда кролика удается добыть. Нормальная еда, здоровая. Сначала был совсем один, потом несколько раз наткнулся на демонов Малефисенты, – он почесал бровь над своей пустой глазницей. – М-да. Пришлось вооружиться – меча-то у меня при себе больше не было! Сделал себе дубину и стал называть себя королем лесной чащи. Пусть Губерт изгнан, но он по-прежнему король!
