Эта магия разрушила не только Внешний мир, но вместе с ним и все, накопленные веками мысли и изобретения человека. А сил королевы Малефисенты, чтобы восстановить все это, было недостаточно, их и так едва хватало на то, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь тех, кто остался в замке.
Так что страницы книг опустели, многие изобретения были забыты, и даже ткать полотно приходилось теперь с помощью волшебства, поскольку в королевстве давно уже не осталось ни одной прялки.
Кровать с пышно взбитой периной и откинутым одеялом так и манила к себе Аврору, звала прилечь, уютно свернуться клубочком, пригреться, и...
«Да, наверное, нужно прилечь, – подумала Аврора. – Танцы сегодня будут до утра».
Нужно сказать, что спать или просто мечтать, лежа в кровати, принцесса любила ничуть не меньше, чем петь и танцевать. Кровать была ее любимым местом, где, укрывшись в полумраке одеялом, Аврора могла провести целый день. Сначала можно было просто мечтать, а затем наступала ночь, дарившая удивительные сны, которые были намного увлекательнее скучной дневной жизни в замке. Да и осталась ли вообще жизнь в замке после катастрофы, отрезавшей его от Внешнего мира?
Поэтому даже если в какую-то из ночей Авроре не снились яркие сны, все равно приятно было думать о том, что вот и остался позади еще один бесконечный скучный день.
Аврора легла на кровать, откинула голову на подушку и снова покрутила в пальцах синее перо. Во внутреннем дворе менестрель не появлялся практически никогда. Предпочитал сидеть в замке, в каком-нибудь темном уголке, словно вор или решивший подремать кот. Яркий свет менестрель ненавидел, он резал его вечно воспаленные от пьянства глаза. Так может быть, он двор замка имел в виду, когда говорил Снаружи? Двор замка, а не...
Бедный, свихнувшийся с ума пьяница.
Аврора вздохнула, потянулась к полке, чтобы снять с нее бесполезную книгу в тяжелом кожаном переплете, и принялась перелистывать пустые страницы. Она хотела положить между ними перо, однако в последний момент передумала и вместо этого спрятала его в маленький серебристый мешочек, пришитый к ее поясу. Почему она это сделала? Наверное, потому, что не хотела прятать перо, которое когда-то было живым, среди мертвых страниц, и решила, что пусть лучше оно всегда будет при ней.
Мысль о синем птичьем пере незаметно, как это обычно бывает, перескочила у Авроры на другое перо, не синее и нелюбимое, но оно ждало ее. Принцесса тяжело вздохнула и, вместо того чтобы лечь спать, пересела за столик на гнутых ножках. Взяла лебединое перо (то самое, нелюбимое) и принялась решать математические задачки на тонком листе пергамента.
Захватив власть в замке, обеспечив всех, кто в нем жил, волшебной едой и всем самым необходимым, Малефисента занялась образованием Авроры.
Родителям принцессы всегда было безразлично, учится ли чему-нибудь их дочь или нет. Аврора, естественно, предпочитала ничему не учиться, и к шестнадцати годам выросла принцессой совершенно не образованной. Не владела ни единым навыком, который положено иметь даме такого знатного происхождения, – не умела ни писать, ни читать толком, не умела вышивать, совершенно не знала географию и очень плохо – правила этикета. Обнаружив это, новая королева немедленно взялась за дело и наняла для своей приемной дочери полдюжины учителей – больше их в замке и не нашлось бы, пожалуй. Так, помимо всего прочего, в расписании Авроры появились предметы, о которых она раньше не только понятия не имела, но даже и не слышала.
Математика, например.
Вот уж что никак не давалось принцессе, так это математика.
С другими-то предметами дело обстояло хоть немного, но благополучнее. У Авроры от рождения были, как мы уже знаем, способности к пению и танцу, она была достаточно терпеливой, чтобы освоить и такую премудрость, как шитье. Конечно, освоила она шитье далеко не сразу и долгое время ходила с исколотыми иголкой пальцами. Взглянув на них однажды, Малефисента добродушно рассмеялась и сказала, что следующие науки – чесать лен и прясть шерсть – лучше оставить до тех пор, пока Авроре не страшно будет дать в руки веретено с острым кончиком.
Да, так вот, математика.
Она не давалась Авроре ни в какую. Цифры у нее не желали ни складываться, ни делиться, ни... что они там еще должны делать? Почти каждый раз, садясь за математику, Аврора со вздохом думала о том, что, наверное, есть какие-то науки, которым принцесс обучать не нужно. Почему? Да по той простой причине, что есть премудрости, которые все принцессы одинаково не способны понять. Математика, например. Или алхимия.
Однако Аврора была девушкой послушной и потому терпеливо выслушивала (ничего не понимая, естественно) объяснения старого казначея, который пытался научить ее складывать и вычитать числа на счетах, или придворного плотника, пытавшегося научить принцессу измерять длину и ширину с помощью веревочки и взвешивать грузы на весах с гирями.
Решить даже самый простой математический пример Аврора не могла ни с учителем, ни тем более самостоятельно. Она подолгу смотрела на листок пергамента, и ей казалось, что написанные на нем цифры живут сами по себе – перестраиваются, толкаются, иногда даже убегают куда-то. Ничуть не лучше складывались у нее отношения с рисованием и черчением. Линии подчинялись принцессе еще хуже, чем цифры, в результате нарисованный Авророй домик скорее был похож на кособокий стул, а начерченный квадрат... А начерченный рукой принцессы квадрат вообще ни на что похож не был.
Однако Малефисента придавала образованию приемной дочери такое большое значение, что Аврора не только покорно сносила все эти муки, но и заставляла себя самостоятельно заниматься. Честно говоря, была у принцессы одна мечта – посмотреть, каким радостным станет лицо ее тети, когда она покажет ей, что может разделить стадо овец, о котором спрашивается в задаче, на пять частей.
На пять частей...
Аврора нацарапала на пергаменте овцу – как уж сумела, разумеется. Потом еще четыре таких же уродца. Посчитала их. Да, действительно пять. Затем добавила чуть в сторонке еще двух кошмарных овечек. Теперь их стало шесть...
Или семь?
А может быть, восемь?..
Автора тяжело вздохнула и принялась считать овец, загибая пальцы.
Интересно, а считать первую и последнюю овечку тоже надо, или они как обложка у книги – она же страницами не считается, правда?
Принцесса билась еще минут десять, пытаясь к пяти овечкам прибавить еще две.
Кончилось тем, что у нее заболела голова, и Аврора, бросив этих злосчастных овец, рухнула на кровать. Нет, никогда ей, пожалуй, не стать такой же умной, как тетя Малефисента!
Но с другой стороны, Авроре никогда не нравилось, если ее начинали поучать, указывать. Что она, маленькая, что ли? Она не маленькая, и она принцесса, вот так! А то сегодня тетя, как в насмешку: «Вряд ли ты сможешь помочь в подготовке бала, ведь это такое сложное дело!» А Аврора, между прочим, однажды станет королевой. Так что неужели она какую-то вечеринку организовать не способна? Чушь!
