Играть в шуточное посвящение в рыцари с кем-нибудь из обитателей замка Авроре никогда бы и в голову не пришло, но с Филиппом все было иначе. С ним было легко. С ним она не чувствовала никакой неловкости.
И все же...
– Послушай, до этого мы с тобой виделись всего лишь один раз, так?
– Ну да, точно так, – беззаботно откликнулся Филипп, подпрыгивая, чтобы сорвать листок с ветки.
– И тебе не кажется, что все это как-то... странно?
– Нет. Что ж тут странного? Это любовь с первого взгляда. Она так и называется – с первого.
Аврора смутилась. Принц считает такую любовь в порядке вещей? Но ей все равно до сих пор все казалось очень странным – сначала вырваться из замка и почувствовать себя как никогда свободной и счастливой, а потом почти сразу наткнуться на красивого, веселого, во всех отношениях приятного принца, и вдруг узнать, что она, оказывается, уже давно обручена с ним. Хороший, конечно, сон, но очень уж странный.
– И давно ты здесь бродишь, пытаясь проникнуть в замок и спасти меня?
– Точно не знаю, – беспечно пожал плечами Филипп. – Бремя тут вообще идет как-то странно. Однажды, например, я видел сразу и луну, и солнце, представляешь? Сколько я здесь брожу? Несколько месяцев, наверное. Или недель. И, как ни удивительно, еще не успел проголодаться.
– Месяцев?
О, такая задачка была Авроре точно не по плечу. Нужно складывать дни, а это так сложно. Она вдруг представила себя спящей и пытающейся считать во сне. Кошмар!
– А я всю свою жизнь провела в замке. Все шестнадцать лет... Да, шестнадцать... А в подвале у Малефисенты ты долго сидел? Ну, перед тем, как... поцеловать меня?
– Нет, совсем не долго, несколько часов всего. Феи очень быстро вернулись.
– Значит, в реальном мире и во сне время идет по-разному? Там медленнее, а здесь, во сне, гораздо быстрее?
– Выходит, так. И это многое может объяснить, – кивнул Филипп. – Во всяком случае, здесь ты выглядишь более... зрелой.
– Что?! – возмутилась Аврора.
– Я не имел в виду ничего такого, – принялся оправдываться Филипп. – Просто хотел сказать, что здесь ты выглядишь... как-то, – он принялся делать какие-то непонятные жесты в воздухе, потом сдался и закончил: – Взрослее, что ли, чем в реальности.
– Зрелой, – все еще сердясь, фыркнула Аврора. – Как какая-нибудь почтенная леди или старушка-мать... Мать... – Она остановилась, почувствовав, что в ее сознании открылась еще одна темная пропасть. – Мать... Мама...
И снова в памяти всплыла яркая картина.
Авроре пять лет, и она сидит на коленях Меривезы.
– Где моя мама? – спрашивает она. – Где мои родители? То есть настоящие мои родители это вы, тетушки, но я имела в виду тех, кто меня родил на свет.
Одетая в свое вечное голубое платье, Меривеза с тревогой смотрит на хлопочущих по дому Флору и Фауну.
– Они... Видишь ли, они... умерли.
Флора и Фауна бросают на Меривезу осуждающие взгляды, но в разговор не вступают. Меривеза начинает смущенно ерзать на стуле.
– А как это случилось? И когда? И почему я не могу сходить к ним на могилку? Я набрала бы там цветов и принесла домой в память о них.
Тут уж Флора не выдерживает, вытирает руки о фартук и бросается на помощь Меривезе. Фауна вслед за ней.
– Ангел мой, они и без этого всегда рядом с тобой, – говорит Флора.
– А какими они были? – не отстает Роза.
– Они были похожи на тебя, только не такие красивые, – говорит Фауна и делает Розе «козу». Как маленькой, честное слово.
– Мой отец был похож на меня? – хихикает Роза. – Но у него же, наверное, были...
– Усы? Были, – не дает ей договорить Флора. – А глаза точь-в-точь, как у тебя. Большие и добрые.
– Ах, если бы я могла хотя бы разок взглянуть на них, – вздыхает Роза.
Тетки ничего не отвечают, просто крепко ее обнимают. Во все свои шесть рук.
– Держись, держись, – повторял Филипп, поддерживая Аврору, которая раскачивалась под грузом воспоминаний, но делала все, чтобы только не упасть в обморок. Уж слишком важной, быть может, ключевой была эта сцена, и принцесса старалась сохранить ее во всех деталях.
– Мои родители не умерли, – прошептала она пересохшими от волнения губами. – Они не уничтожали мир. И они не злые. Тетки лгали мне. Все шестнадцать лет лгали. И Малефисента тоже. Они же все это время сидели в темнице, но не были при этом заколдованы!
Только теперь до Авроры начал доходить смысл слов Малефисенты, которые она подслушала тогда в сыром подвале. О, жестокая Малефисента! Она все эти годы держала ее родителей за решеткой, и при этом они были единственными людьми во всем замке, кто не спал.
– Какая же я глупая! – с горечью воскликнула Аврора. – Столько лет я попусту тратила время, когда должна была просто поговорить с ними!
– Это не ты глупая, дорогая моя, – сказал принц, поглаживая принцессу по голове. – Это Малефисента такая хитрая. Наверняка сделала так, что ты все равно не смогла бы поговорить с ними.
Так оно и есть, наверное, но это лишь часть коварного плана Малефисенты. Ее замысел на деле был куда более изощренным. Она оболгала короля и королеву, выставила их разрушителями всего Внешнего мира, виновниками того, что всем уцелевшим пришлось запереться в замке. А потом родителей бросили в темницу, и все были уверены в том, что они безумцы и злодеи.
Вот почему, зайдя единственный раз в подвал, Аврора так и не решилась заговорить с ними. Слишком была запугана.
– Да, ты прав, я не глупая, я трусиха, – признала Аврора. – Почему я никогда ни о чем не задумывалась? Почему не хотела видеть того, что творится вокруг меня в замке? Почему не обращала внимания на противоречия? Боялась!
– Да нет, я думаю, – попытался успокоить ее Филипп. – Просто опыта житейского у тебя еще очень мало, вот в чем дело. Очень молодая ты еще.
– Я не ребенок! – возмутилась Аврора, но тут же погасла и устало спросила: – Постой... А сколько мне лет? На самом деле? Впрочем, не важно. И в принципе ты прав, я девушка, в житейских делах неискушенная. Ну, что я видела в своей жизни? Домик в лесу да замок во сне. И знакома была только со своими тетушками да с теми, кто спит в колдовском сне вместе со мной в замке.
Аврора вдруг вспомнила леди Астрид. Как хотелось бы ей познакомиться с этой рассудительной милой женщиной в реальной жизни! Теперь уже не удастся, к сожалению.
– Вообще-то мне просто хотелось бы стать... немного сообразительнее, так, наверное, – совсем уже тихо закончила принцесса.
Как много всего приходилось ей держать сейчас в голове! Столько новых догадок, столько старых воспоминаний, и все это путается, наслаивается друг на друга. Вот, например, самое последнее видение – как включить его в общую картину? На какое место? Неужели когда-нибудь всему этому наступит конец, и у нее будет время спокойно во всем разобраться? А разобраться необходимо, и чем скорее, тем лучше.
