И если Внешний мир не был разрушен ее родителями, то зачем Малефисенте нужно было держать их всех взаперти в мрачном замке, вдали от такой красоты?
Аврора отвлеклась от своих бесконечных «почему» и «зачем», услышав над головой странный клекот. Подняв глаза, она увидела парящего в небе ворона. Он медленно и спокойно летел на своих широко распахнутых крыльях, внимательно разглядывая раскинувшуюся внизу под ним землю. И не было этой прекрасной птице никакого дела ни до сидящей на полянке принцессы, ни до безумия, творившегося в Терновом замке далеко у него за спиной.
Ворон летит. Это значит, что во Внешнем мире должны существовать и другие птицы, правда же? Может быть, даже синие птицы, почему нет?
Аврора поднялась на ноги и направилась к деревьям. Ей вдруг нестерпимо захотелось потрогать их кору, увидеть качающиеся над головой ветки.
Но едва принцесса прикоснулась пальцами к стволу ближайшего дерева, как у нее закружилась голова от странного ощущения. Все вокруг ей вдруг показалось странно знакомым, словно она уже была здесь когда-то. Но откуда она могла знать, что за спиной у нее осталась поляна, если никогда раньше не была ни на одной поляне? Почему знала, что в небе именно ворон, а где-то за деревьями непременно есть вода? Почему была уверена в том, что дальше, в глубине леса, лиственные деревья сменяются соснами, которые отбрасывают тень, и она гуще, темнее того полумрака, который вечно царит во дворе замка?
Откуда?
Аврора опустилась на землю – твердую, надежную, на землю, которая поддержала ее и не дала потерять сознание от нахлынувших образов. ч
Сидя под деревьями, Аврора вдруг мысленно увидела другую поляну, по которой она гонялась в детстве босиком за большой ленивой бабочкой. Ту бабочку она так и не поймала, да, честно говоря, и не стремилась поймать. Разве можно хватать руками, губить такую красоту?
А с полянки она побежала к дому, где ее ждал торт.
Кремовый, покрытый неровным толстым слоем розовой глазури. Она вспомнила, как завизжала от восторга, а затем с разбега уткнулась в торт всем своим маленьким личиком.
А над ее головой и над тортом склонились три улыбающихся, счастливых лица.
Стоп-стоп-стоп!
Аврора тряхнула головой, вспоминая.
Да, конечно, это были лица тех самых фей, что прилетали к ней в спальню внутри светящихся мыльных пузырей!
И никакие они не злые колдуньи, а добрые феи, которые взяли принцессу на воспитание после смерти ее родителей. Они вырастили принцессу в лесу, и...
Постойте, но разве не Малефисента была ее тетей? Разве не она взяла Аврору на воспитание после того, как ее родители уничтожили весь Внешний мир?
Аврора согнулась под грузом одолевавших ее мыслей. Они стремительно сменяли друг друга, развертывали перед ней длинную вереницу странных – точнее, странно знакомых образов, придавивших ее к земле.
Вот девочка постарше, которая называет себя принцессой.
Называет? Но она и есть принцесса!
Три феи своими руками сшили для нее платье из перьев, цветочных лепестков и больших зеленых листьев. Платье стянуто на талии широким поясом из речных камышей с пряжкой, сделанной из тяжелого голубого камня, который отыскали где-то ее тетушки-феи. Они же надели на лохматую, плохо причесанную голову Авроры диадему, сплетенную из таких же камышей. И она кружилась по поляне в этом платье, а феи называли ее королевой леса.
Нет-нет-нет, настоящая королева – Малефисента. И Аврора живет в одном замке с ней, и носит атласные платья, и спит на мягкой постели с розовым покрывалом...
Или она живет в том лесном домике с тремя феями?
– Хватит, хватит! – взмолилась Аврора, хватаясь за голову, но воспоминания не кончались, не отпускали ее.
Аврора вновь увидела себя. На этот раз она лежала на животе и следила за тем, как плавно перемещается по земле лучик солнечного света. Он полз медленно-медленно, как улитки, с которыми ей так нравилось играть. Солнечный зайчик ползет все дальше. Вот он скользнул по краешку ветки орешника с распускающимися на ней листочками и движется дальше, к ручью, наверное, хочет заглянуть под лежащие в воде камни, посмотреть, что прячется под ними. Аврора тоже любит заглядывать под эти камни, но сейчас ей лень. И пойти собирать ягоды на полянке тоже лень. Лечь и немного поспать... поспать...
Она уже дремлет, но еще не спит и слышит голоса появившихся откуда-то фей. Тетушки о чем-то спорят, но Аврора не разбирает слов – слишком тонкие, слишком пронзительные у них голоса.
А потом воспоминания улетучились, и Аврора осторожно подняла голову, потерла виски, распрямила затекшие руки и ноги. Затем поднялась на ноги, стряхнула с изрядно потрепавшегося бального платья пыль, сухие веточки, еще какой-то прилипший мусор.
Авроре вдруг вспомнилось, как Лиана укоризненно сказала однажды, обнаружив ее заснувшей прямо на пыльном полу возле ночного горшка:
– Где же вас растили, принцесса, уж не в сарае ли?
Теперь Аврора знала точный ответ на этот вопрос.
– Нет, меня растили в лесу, – со смехом ответила она воображаемой Лиане.
Да-да, она теперь вспомнила. Она росла в лесу, в маленьком домике на опушке, и с ней жили феи... Ее тети. Они одевались в яркие, но простые, как у крестьян, платья, в которых им – и это тоже вспомнила Аврора – было неуютно. Человеческая одежда не подходит для фей, это нужно понимать. Феи ухаживали за ней, кормили, одевали, учили чему-то (чему именно – этого Аврора вспомнить пока что не могла, чему-то странному, кажется). А самое главное, они любили ее. Да, не все у них порой получалось – ас кем такого не бывает? – но в целом все шло хорошо и гладко, и, казалось, так будет всегда.
Аврора вспомнила то нелепое платье из лепестков и листьев.
Если тетушки были феями, почему они не сшили ей платье с помощью магии? Как это делала тетя Малефисента?
Впрочем, какая она ей тетя?
И сама Аврора не принцесса, и детство свое провела не в замке.
Постойте, да она и не Аврора даже!
Роза. Дикая Роза. Именно так ее звали. А вообще-то Дикая роза – это шиповник, сильный колючий куст, на котором поздней весной появляются прекрасные Душистые цветки. Нежные, темно-розовые, с белыми прожилками и пушистой желтой сердцевиной.
Шестнадцать лет ее звали Розой, и жила она посреди леса с тремя своими странными тетушками.
Нет, она не принцесса, наверное. Просто девочка.
Что же с ней стало потом? И как она очутилась в мрачном Терновом замке?
Вопросы, вопросы, вопросы, на которые пока что никак не найти ответа.
Аврора – или Роза? – медленно побрела в глубину леса, стараясь не прикасаться больше к стволам деревьев, которые насылают на нее такие странные воспоминания.
Что же в ее жизни было настоящим? Шестнадцать лет, проведенных в лесу, или шестнадцать лет, прожитых в замке, из которых несколько последних прошли при королеве Малефисенте... При королеве Малефисенте...
