– Обязательно, дорогая. Все что угодно ради тебя и нашей маленькой дочурки.
Однако повитуху Морис не нашел.
Когда он подошел к ее дому то увидел открытую дверь – довольно зловещий знак.
– Есть здесь кто? – нерешительно позвал Морис.
Подождав несколько секунд и так и не дождавшись ответа, он потянулся к висевшему на поясе ножу.
– Вашти? Эй? Это Морис, муж Розалинды.
Повитуха, конечно, стара, но еще очень бодрая. В глубине души Морис боялся, что обнаружит ее на полу со сломанным ребром или еще более тяжелыми травмами, однако это явно не тот случай.
В маленьком домике определенно что-то случилось: один стул из трех был отодвинут далеко от стола, единственный глиняный кувшин разбит. На столе лежала половина багета, большой кусок сыра и немного винограда. Похоже, это нетронутый ужин.
– Ау!
Изобретатель забеспокоился пуще прежнего. На ограбление не похоже – ничего не украдено, даже шерстяные одеяла. Как будто старушка просто испарилась.
Морис еще несколько минут оглядывал комнату, потом вышел из дома и отправился расспрашивать соседей, но никто не знал, куда подевалась повитуха. И выходила ли она вообще из дома.
По тому, как соседи отводили глаза, Морис заключил, что они и не хотят ничего знать.
Тогда он решил проверить, не слышали ли чего про Вашти другие друзья Розалинды – возможно, ей пришлось срочно уехать к какой-то роженице.
Однако, шагая по городу, Морис увидел над некоторыми дверями коряво нацарапанные надписи: некоторые были сделаны углем, другие – чем-то, похожим на кровь.
Те друзья его жены, которых он застал дома, поспешно его выпроваживали или же начинали говорить с ним очень громко, так, чтобы их слышала и видела вся улица, причем толковали о какой-то ерунде, раз за разом повторяя, как это прекрасно – иметь такого чудесного друга, к тому же не чаровника.
Никто из них не знал, где сейчас Вашти. Никто даже не догадывался, что она пропала.
Огорченный и озадаченный, Морис решил сначала завернуть в таверну и выпить по кружечке с приятелями, а уж потом возвращаться домой с пустыми руками.
На двери висела табличка.
НОВОЕ ПРАВИЛО: НИКАКИХ СОБАК, ИТАЛЬЯНЦЕВ И ЧАРОВНИКОВ.
Морис заколебался, не вполне уверенный, как поступить, однако, повинуясь силе привычки, шагнул-таки внутрь.
Внутри как будто стало мрачнее. Народ сидел маленькими группами и разговаривал громко, вроде бы оживленно и в то же время как-то натянуто. Новая, унылого вида девица усердно протирала барную стойку грязной тряпкой.
Фредерик и Аларик сидели на своем обычном месте. С тех пор как Морис уехал, доктор так и не согласился квартировать на пару с конюхом, полагая себя человеком куда более важным и солидным, впрочем, выпивать и общаться с Алариком это ему не мешало. При виде Мориса приятели заулыбались.
– А где Жозефа? – тихо спросил изобретатель, кивком указывая на девушку за стойкой.
– Ее... уволили, – с отвращением в голосе проговорил Аларик. – Против воли. Велели ей перебираться в более... подходящую часть города.
– Ей заплатили, – заметил Фредерик, но при этом посматривал на свой стакан ликера с сомнением, словно прикидывая, чистый ли он.
– И куда же она отправилась? Она уже где-то устроилась? Надо бы сходить ее проведать...
– С тех пор ее никто не видел, – ответил Аларик. – Некоторые подозревают, мол, что-то тут нечисто.
– Или она просто сообразила, куда ветер дует, забрала свою плату и покинула город, – предположил Фредерик.
Аларик округлил глаза.
– Дело принимает скверный оборот, – пробормотал Морис. – Все это зашло слишком далеко! Один... мальчишка вздумал накарябать всякие гадости над нашей дверью. И, похоже, нашей дверью он не ограничился. А моя жена твердо вознамерилась воспользоваться помощью повитухи Вашти, которую я никак не могу найти. И никто не желает про нее говорить. У меня нехорошее предчувствие. Что происходит в нашем городе?
Аларик вздохнул и поболтал стаканом.
– Испортились отношения между... обычными людьми...
– Между нормальными, – вмешался Фредерик, – и чаровниками.
Аларик мрачно покосился на приятеля и продолжал:
– Никогда не думал, что до такого дойдет. Все выходит из-под контроля. Идиоты донимают всякого, кто хоть немного необычен – от доморощенных матрон, приторговывающих любовными зельями, до Баббо, который вечно напевает себе под нос и делает игрушки из веточек и мха. Всех необычных людей травят, запугивают, а то и поколачивают.
– Ничего не выходит из-под контроля, – возразил Фредерик терпеливым тоном человека, уже не в первый раз спорящего об одном и том же. – Уже нет. В том- то все и дело. Нормальные люди пытаются всё контролировать, сделать город безопасным. И они не трогают невиновных.
– Невиновных в чем? – сердито спросил Морис. – В том, что владеют магией? С каких пор это преступление?
– Это преступление против природы.
– Но ты же сам...
– Запятнан! – прошипел Фредерик. – Да, я знаю! Говори тише!
Морис сердито стукнул кулаком по барной стойке.
– А... как же Вашти? Розалинда ужасно расстроится, если я ее не приведу. Куда она ушла?
– Вероятно, сбежала, увидев надпись на своей двери, сделанную свиной кровью, – угрюмо заметил конюх. – Чаровники покидают город, исчезают из последней безопасной гавани этого мира, в которой еще оставались магия и чудеса.
– Я бы предложил твоей жене выбрать другую повитуху, а эту старуху больше не искать, – решительно проговорил Фредерик. – Может быть, найти хорошего доктора.
Морис пропустил его слова мимо ушей.
– Но король с королевой наверняка... То есть... ну, ведь главное достоинство этого места и заключалось в его безопасности, необычности и...
– Король и королева ничего предпринимать не станут, – вздохнул Аларик. – Точно так же они ничего не делают с нехваткой соли и запрещением на торговлю с Герендом. Возможно, они решили, что им угрожают, когда пара стражников погибла, попав под случайно прилетевшие проклятья. Или они просто ленивы и им все равно. Уж и не знаю, чем они целыми днями занимаются в своих башнях. Думаю, я это выясню. Они определенно слишком редко выезжают своих драгоценных жеребцов вне замка. – Тут он вдруг просветлел лицом. – Кстати говоря! У меня потрясающие новости! Сегодня вечером выпивка за мой счет, ребята!
– И что за повод? – спросил Морис, надеясь, что какое-то доброе известие рассеет уныние этого дня.
Фредерик тонко улыбнулся.
– Перед тобой новый старший конюх королевских конюшен. Поклонись, как полагается, только глубоко не вдыхай – от лошадиного духа никуда не денешься.
