Чудовище заревело, подняло молот и ударило снова.
Раздался пронзительный скрежещущий звук. По льду поползли новые трещины.
Появилось еще больше осколков-экранов.
Тут Белль заметила, что каждый новый экранчик стремительно обрастает «рамкой» из паутины.
– Подожди! – закричала он, хватая Чудовище за лапу, чтобы не дать ему нанести новый удар.
Хозяин замка посмотрел на нее с недоумением.
– Оно становится только сильнее, – пояснила девушка. – Каждый раз, когда ты по нему ударяешь!
В самом деле: белые, как кости, побеги паутины поспешно оплетали новые мелкие сегменты льда, выбрасывали в разные стороны новые отростки, стремясь защитить то, что осталось.
Чудовище заревело от ярости и отшвырнуло молот. Все вздрогнули.
– Когсворт, приведи сюда доспехи, – скомандовала Белль.
– Сию минуту! – Мажордом поспешно удалился, переваливаясь с боку на бок. Не прошло и минуты, как во двор строевым шагом вышли доспехи – если бы Белль не успела немного привыкнуть к обитателям замка, подобное зрелище непременно бы ее ужаснуло. Наверное, в прошлом доспехи были замковыми стражниками, а теперь до жути походили на бездушных големов.
– Отлично. Чудовище, как только ударишь – сразу же отходи в сторону, – велела Белль. – Доспехи, как только ваш хозяин нанесет удар, один из вас должен быстро ударить зеркало – или чем бы оно ни было – острым концом меча. Действуйте!
Вскоре двор наполнился странными звуками, повторяющимися с механической регулярностью: «вз-з-з бдыщ!» – по ледяному экрану бьет боевой молот, а потом раздается звон металла – в дело вступают мечи. Размеренные удары навевали мысли о шварцвальдских часах с кукушкой.
Первый осколок откололся от экрана и упал на припорошенную снегом землю перед воротами.
Люмьер, Когсворт и миссис Поттс разразились радостными криками.
– Продолжайте! – скомандовала Белль. – Быстрее!
Доспехи увеличили темп, они стояли перед воротами, выстроившись в одну линию: как только первые латы наносили удар, они быстро отходили в сторону и шли в конец очереди, а их место занимали следующие латы.
Чудовище тяжело дышало и пыхтело. Всякий раз, когда оно замахивалось молотом, с его головы летели брызги не то слюны, не то пота.
Один за другим на землю летели осколки. Паутина пыталась затянуть бреши, но новые льдины были тонкими, слабыми и ломкими, как жженый сахар.
Предполагалось, что у них будет всего несколько секунд, чтобы успеть протиснуться в расчищенный проход, перед тем как он снова зарастет. Белль подготовилась заранее. Она надела наряд с меховой опушкой – тем самым безмерно осчастливив тетушку-гардероб, – в руках держала плащ с огромным капюшоном для Чудовища, а также сумку с едой и магическим зеркалом.
Чудовище оскалило зубы, зарычало и изо всех сил ударило по волшебному окну.
Время словно замедлилось, Белль видела, как молот касается зеркальной поверхности, оплетенной тонкими паутинками, а потом вдруг проходит насквозь, и раздается страшный шум, словно во дворе взорвался испорченный фейерверк или выстрелила огромная пушка. Во все стороны полетели осколки льда и острые обломки застывшей паутины, разрезая и царапая всё на своем пути.
– СЕЙЧАС! – завопил Люмьер.
Прикрывая лицо рукой, Белль ласточкой нырнула в образовавшийся пролом. Острые осколки порезали ее одежду, а в некоторых местах оставили глубокие царапины, из которых пошла кровь.
Оказавшись на той стороне, девушка поспешно откатилась в сторону – и очень вовремя. С оглушительным ревом, эхом разнесшимся над всей долиной, Чудовище выскочило в проделанную брешь, выломав торчащие в ней осколки, точно сумасшедший демон, врывающийся в церковь сквозь витражное окно.
В отличие от Белль Чудовище приземлилось на все четыре лапы и сразу же стряхнуло с себя куски льда и паутины.
Белль обернулась: белая паутина росла как никогда быстро, издавая жуткие тонкие звуки, будто жаловалась на то, что кто-то посмел ее сломать. На глазах у девушки Когсворт, Люмьер и миссис Поттс исчезали за всё утолщающимся слоем льда. Люмьер помахал им на прощание – Белль увидела этот жест лишь потому, что на конце его свечи горел огонек.
– Удачи! – услышала она приглушенный крик.
А потом все стихло. Снова шел снег.
Белль встала и поправила плащ, стараясь не поддаваться грусти, которую на нее навеяла сцена прощания. Именно из-за нее на замок окончательно пало проклятие, а она вырвалась оттуда, бросив всех его обитателей на произвол судьбы. Теперь она может сбежать, если пожелает, – так далеко, как только сможет, даже в Париж, и сделать вид, что ничего этого не было. А благодаря проклятию замок исчезнет, так что действительно можно представить, будто ничего этого никогда не происходило. Она даже может забыть, что это королевство вообще существовало.
Сдерживая слезы, Белль помахала рукой, надеясь, что запертые за ледяной преградой маленькие существа ее видят.
Чудовище смотрело на нее.
– Я вернусь во что бы то ни стало, – пообещало оно. – Теперь... я король и должен разделить судьбу своих подданных.
Белль еще сильнее захотелось расплакаться.
– Ты и сама в опасности, – серьезным тоном напомнило ей Чудовище. – Ты в чаще леса, рядом с чудовищем, а заклятие становится все сильнее. Я не смогу контролировать себя вечно.
Белль мигом представила, как ее тело лежит на залитом кровью снегу – этакая иллюстрация финала очень страшной сказки.
Она покачала головой:
– Нет. Ты никогда не причинил бы мне вред. Чудовище слабо улыбнулось... а потом наклонилось, поцеловало ее в лоб и прошептало:
– Я скорее убью себя, чем сделаю это.
Они молча пошли дальше, прочь от замка, а их следы засыпал снег, как вода смывает надписи на песке.
Воссоединение
Узница обмякла на операционном столе в ожидании новых истязаний.
Из всех мыслей, что она успела передумать и забыть за долгие годы безвременья, тьмы и боли, осталась только одна: почему?
Он сумел осуществить большую часть задуманного, используя для этого все физические «средства» и пытки, какие только смог придумать. Насильно поил ее мерзким варевом, которое величал не «зельем», а «составленным на научной основе эликсиром», надеясь притупить ее магические способности.
Методом проб и ошибок, путем сбора информации – которую он получил, мучая других подопытных, – он совершил нечто, чего не смогли достигнуть в Темные Века.
Он вытянул из нее почти всю магию.
Она это чувствовала. Интересно, видел ли это он, со всеми его инструментами и приспособлениями, штангенциркулями и мерными стаканами?
Собрав все силы, она, вероятно, смогла бы за неделю поменять цвет своих волос, срастить одно-единственное перышко в сломанном крыле воробья или зачаровать чашку чая так, чтобы он на час или два облегчил страдания больного чахоткой.
