– И все благодаря вот этому славному малому, – заявил Аларик, шумно прихлебывая из стакана и кивая на Фредерика. – Он замолвил за меня словечко самому королю!
Морис улыбнулся и пожал Аларику руку. Он искренне обрадовался за друга.
– Чудесные новости, Аларик! Твоя карьера пошла в гору!
– И это еще не всё! – Конюх многозначительно поиграл бровями. – В замке есть старшая служанка, которая скоро станет экономкой...
Фредерик округлил глаза.
– Воистину, добрые дела наказуемы.
– Ну, а ты? Порадуешь нас чем-нибудь? – спросил Морис.
Фредерик улыбнулся довольно и в то же время застенчиво.
– Вообще-то, да. После того как я вылечил принца – кстати говоря, это полный бред, – король с королевой так прониклись, что предоставили мне возможность проводить собственные исследования. Все это между нами – тс-с-с! – но поверьте, теперь я располагаю такой свободой действий, о какой мог лишь мечтать, учась в традиционном колледже... Скажу только, что теперь на досуге я могу практиковаться в хирургии, отсекая то, что давно заражено и не подлежит исцелению... Кто знает, может быть, однажды я даже смогу вылечиться сам.
Аларик и Морис переглянулись и пожали плечами.
– Обратная сторона медали в том, что теперь ты работаешь за той скучной деревенькой на другом берегу реки, – быстро сказал конюх, чтобы сменить тему.
– Выходит, мы больше не будем с тобой видеться! – запротестовал изобретатель.
– Я же не на другую планету отправляюсь, – поджал губы Фредерик, явно польщенный тем, что кто-то будет по нему скучать. – Сегодня я специально пришел с вами повидаться и поздравить тебя с беременностью жены.
– Сердечно благодарю, месье доктор! – Морис слегка поклонился. – Моя будущая дочурка, случаем, не являлась тебе в видениях? Ты не мог бы предсказать ее будущее?
Фредерик отвел взгляд.
– Видения нельзя вызвать по заказу, к тому же я не хочу, чтобы они снова... меня посещали. Честно говоря, уже одно то, что тебе известен пол твоего ребенка, меня беспокоит.
При слове «пол» Аларик покраснел. Морис лишь вздохнул и поглядел на друзей, качая головой. Странно думать о них как о возможных дядюшках для дочери. Что же, возможно, она чему-то от них научится – например, каким-нибудь врачебным навыкам или искусству верховой езды.
Заколдованный замок
Белль подбежала к Филиппу, стараясь держаться подальше от передних копыт. Она попыталась успокоить ударившееся в панику животное, но страх коня ощущался почти физически и передался ей. Обычно мало что могло вывести спокойного, покладистого коня из себя. Филипп происходил из древней породы боевых скакунов, которых разводили ради их размеров, выносливости и, главное, спокойствия, которое они проявляли в бою.
К тому же Филипп провел большую часть жизни рядом с изобретениями Мориса, а те частенько взрывались. Почти ничто не могло отвлечь коня от дремы или вкусной охапки клевера.
И вот он встает на дыбы, всхрапывает и таращит глаза, словно за ним гналась стая волков.
– Где папа, Филипп? Ты довез его до ярмарки? Что случилось?
Приспособление для рубки дров по-прежнему находилось в повозке и на первый взгляд особо не пострадало, хотя некоторых мелких деталей не хватало. Если бы речь шла об ограблении, воры наверняка забрали бы то, что показалось им ценным, включая отливающую золотом блестящую решетку. Белль осторожно выпрягла коня из оглоблей и отодвинула повозку, не выпуская из рук вожжи.
– Ты должен отвезти меня к нему, Филипп, – сказала она, ловко вспрыгивая на широкую конскую спину. Она с силой натянула вожжи, вынуждая коня повернуть голову к лесу.
Филипп поначалу упрямился и дергал головой, не желая слушаться. Когда он наконец сдался, то устало вздохнул, как будто понимая, что за Морисом все-таки нужно вернуться.
До сего дня Белль случалось ездить по дороге через лес раз или два, но прежде она никогда не была одна и не забиралась так далеко. Добравшись до развилки, девушка хотела было направить Филиппа налево, по дороге, ведущей в соседний город, но конь захрапел и потянул вожжи направо, к старой, заросшей травой дороге, которая явно вела к менее посещаемым местам.
Из-за бури небо уже давно потемнело, к тому же день клонился к вечеру, по обеим сторонам дороги рос густой лес, казалось, ветки тянутся к путникам, словно чудовищные лапы. Несколько белых мотыльков, очевидно, не желавших дожидаться ночи и покинувших свои дневные убежища пораньше, запорхали перед лицом Белль, как будто это фонарь.
Странные, еле видимые насекомые издавали звуки, отличные от тех, что производили их родственники в полях или ухоженных фруктовых садах деревни. Сухие листья шелестели в подлеске, потревоженные существами, которых Белль не могла видеть.
Девушка поймала себя на мысли, что было бы очень кстати, если бы сейчас рядом с ней находился Гастон.
Или кто-то другой с ружьем. Кто угодно.
Минуты перетекали в часы, а мрачная дорога все не кончалась. Возбуждение и адреналин, завладевшие поначалу Белль, схлынули, и теперь девушка каждую секунду ждала чего-то страшного. Вокруг шелестел ветвями зловещий лес.
Теперь она еще сильнее боялась за отца, однако пока ей не удалось найти никаких следов, только время от времени она замечала отпечаток тележного колеса на песчаной насыпи вдоль дороги или в грязной луже.
Ландшафт вокруг них медленно менялся: по обеим сторонам дороги выросли холмы, становившиеся всё выше, и вот уже Белль оказалась в ущелье, а то, в свою очередь, вывело ее в небольшую долину. Небо почти скрылось за высокими острыми скалами и черными соснами. Толстые, усеянные шипами растения обвивали квадратные корни деревьев.
Подождите. Квадратные?
Белль ахнула: то, что она ошибочно приняла за неестественного вида корни, на самом деле оказалось развалинами старинных зданий. Девушка предоставила Филиппу нести ее, куда он пожелает, и повнимательнее пригляделась к камням и кирпичам, пытаясь разобрать, как выглядели постройки до разрушения. Покрывающие их лозы оказались не очень толстыми, вообще-то им не могло быть больше пятидесяти или ста лет.
Но Белль никогда не слышала, что в этой части леса есть деревня, да и в городе ни о чем подобном не говорили.
– Что это за место? – пробормотала она.
Филипп остановился, нервно пофыркивая. Они находились перед массивными железными воротами, одна створка была чуть приоткрыта, но ворота не выглядели разваливающимися от старости. Между створками как раз мог бы протиснуться человек.
Филипп принялся рыть копытом землю и захрапел.
Он в ворота точно не пройдет.
Белль глубоко вздохнула и спешилась. Похлопала коня по теплому боку и пошла вперед, хотя оставлять коня было жалко. Она осторожно протиснулась в щель между створками, так чтобы они не открылись шире и не заскрипели ржавые петли.
