– Сейчас ты подумаешь, что я говорю глупости. И что я страшная эгоистка, – выпалила она, покраснев.
– Скажи мне, – мягко подтолкнул ее Аладдин.
Жасмин вздохнула. Слова давались ей с трудом.
– Понимаешь, в конце концов... в конце концов они там вместе. У детей есть Маруф, который старается им помочь. А у Маруфа есть мы, кто стремится его спасти. Но если бы на их месте оказалась я... я была бы сама по себе. До того, как я встретила тебя, и до того, как присоединилась к Моргиане и Дубану, и их Уличным Крысам, я была совсем одна. До того, как я сбежала из дворца, моим единственным другом был тигр.
Аладдин тихонько рассмеялся.
– До того, как я встретил тебя, моим единственным другом была обезьяна. – Он поцеловал ее в лоб. – Отличная подобралась парочка.
Жасмин взяла его ладони в свои. Руки Аладдина были заметно больше, но он вдруг почувствовал, что они словно уменьшились в ее тонких пальчиках: в ласковом тепле, под защитой. Она подняла на него огромные блестящие глаза, в которых едва заметно плескалась неуверенность.
– Аладдин, – прошептала она. – Я люблю тебя.
Он уже открывал рот, чтобы ответить... Месяц назад – всего-то несколько недель! – он непременно ляпнул бы что-нибудь беззаботное и глупое, лишь бы нарушить такую трудную, почти невыносимую серьезность этой минуты.
– И я люблю тебя, Жасмин, – сказал он просто.
Он высвободил руки и ласково сжал ее хрупкие ладони.
– Что бы ни случилось дальше – спасем мы этот город или он провалится в тартарары и канет в небытие навсегда, – я бы никогда, ни за что не изменил бы ни единого мгновения из тех, что мы провели вместе. Ты – самое прекрасное... единственное прекрасное, что случилось в моей жизни.
Из темного уголка среди камней донеслось полусонное недовольное ворчание.
– Конечно, кроме тебя, Абу, – улыбнулся Аладдин.
Жасмин тоже улыбнулась тихой, спокойной улыбкой.
А потом наклонилась и поцеловала его. От прикосновения ее теплых губ ему стало жарко – так жарко, как не бывало даже в самую знойную летнюю ночь. Ему очень хотелось запустить пальцы в ее густые черные волосы, но она снова заплела их в тугую косу. Но ее открытая шея и теплая спина были в его власти, и он с затаенным восторгом погладил их пальцами.
Когда их губы разомкнулись, Жасмин снова приникла головой к его плечу.
– А теперь все твои друзья стали моими друзьями тоже. Видишь, благодаря тебе у меня вдруг появились друзья.
Аладдин фыркнул.
– Знаешь, они снова стали моими друзьями только после того, как появилась ты. Ты вроде как... помогла нам зарыть топор войны. Со всеми этими твоими незначительными пустяками вроде спасения Аграбы и снабжения едой голодающих.
Жасмин улыбнулась:
– Да, я ведь так ничего и не узнала бы о голоде и нищете, если бы не ты и твои друзья. Готова поспорить, в Аграбе есть еще полным-полно такого, о чем я даже не догадываюсь. И когда я стану султаншей, я позабочусь о том, чтобы Уличные Крысы всегда держали меня в курсе.
– Правда?
– Само собой. Я должна знать, чем живет мой народ, чтобы быть хорошей правительницей. И эта сеть поддержки друг друга, которую создали Уличные Крысы, – одна из самых лучших вещей, которые я узнала. Возможно, я придумаю, как использовать ее на благо людей в больших масштабах.
– Отличная идея, – рассмеялся Аладдин. – Уж я уверен, что Моргиана и Дубан будут рады поучаствовать в будущем преображении Аграбы. Даже если это окажется не противозаконно.
– О, я просто не могу дождаться, когда мы сможем начать! – воскликнула Жасмин, нетерпеливо вскакивая на ноги. – Я так хочу поскорее увидеть, что у нас получится. Я хочу победить. Когда мы вызволим Маруфа с детьми и добудем лампу и книгу, это станет началом.
– Ага, – осторожно согласился Аладдин. Что-то в ее словах неприятно кольнуло его. – Но мы же сожжем книгу, правда?
Жасмин перестала нетерпеливо вышагивать и уставилась на него.
– Нет, Аладдин. Мы ведь уже говорили об этом. Это слишком ценное приобретение. Мы можем воспользоваться им, чтобы уничтожить Джафара.
– Лично мне не нужна книга черной магии, чтобы победить злого колдуна. Все это звучит как-то... нехорошо.
– Ты рассуждаешь, как те недоверчивые пугливые старики, которые терпеть не могут магию, хотя ничего в ней не понимают, – рассердилась Жасмин. – Как будто все, что связано с магией, обязательно плохо!
– Тогда, может быть, поговорим о джинне? – с горячностью воскликнул Аладдин. -– Он сам-то совсем не злой. Но стоило ему появиться в нашем мире, как его магия немедленно была использована для того, чтобы творить самые несусветные гадости. Он не плохой, и его магия не плохая – но ими воспользовались плохие люди.
– Но я не Джафар!
– Нет, Жасмин, но ты человек. Что, если кто-нибудь сумеет убедить тебя, что патрули охраны общественного порядка и комендантский час действительно делают жизнь твоего народа спокойнее и безопаснее? Что, если убитая горем мать уговорит тебя вернуть ей умершего ребенка, пусть даже в виде зомби? Ты сделаешь это?
Они стояли очень близко, в упор глядя друг другу в глаза. Жасмин – уперев руки в бока, Аладдин – крепко сжимая кулаки.
Внизу, прямо под ними, из темноты выступила Моргиана. Ее шаги и впрямь были почти не слышны. Заметив их двоих, она выдержала паузу и нервно откашлялась.
– Гм, не хотела прерывать ваше... воркование, голубки. Но нам пора начинать.
– Мы уже идем, – ответила Жасмин, не отводя глаз от Аладдина. Тот тоже не повернул головы.
– Ладно... только давайте скорее. Судя по звездам, уже вот-вот наступит третья стража, – обронила Моргиана и неслышно удалилась, явно не желая задерживаться.
Аладдин повел плечами и сделал глубокий вдох.
– Знаешь, что? Давай поговорим об этом после того, как выручим Маруфа с детишками, стащим лампу, выкрадем книгу, победим Джафара... и вернемся назад живыми.
– Отличное предложение, – кивнула Жасмин. Потом она обхватила его ладонями за щеки и поцеловала. – Не хочу расставаться в ссоре.
– Я бы вообще не хотел с тобой расставаться, – сказал он, привлекая ее к себе.
Как в старые времена
Аладдин опять сидел на крыше, глядя на ночной город. На этот раз это оказалась широкая плоская крыша старой сыромятни к северу от дворца. Он рассеянно подумал о том, доведется ли ему еще когда-нибудь вот так привольно посиживать на других крышах.
Вокруг него валялся всяческий хлам, которого обычно полно на любой крыше Аграбы: циновки для вяления фруктов, веревки для сушки белья и ковров, плетеные садки для цыплят, доски и стремянки, которые просто негде больше хранить. Здесь же нашла себе ночлег чья- то заблудшая коза, которая невозмутимо пережевывала свою жвачку, не обращая никакого внимания на странного человека, вторгшегося в ее обитель.
