Маруф захохотал, запрокинув голову.
– Ты не меняешься, Аладдин. Вечно норовишь запустить зубы в то, что может оказаться слишком опасно.
– Это я-то? – вопросил Аладдин, посасывая обожженные пальцы. – А ты сам? Каков ты был в моем возрасте?
– Ха! Я как раз толковал об этом вот этим несмышленым сорванцам, – ответил Маруф, встряхивая головой. – Будь я в их возрасте... да что там, если бы мне скинуть хоть несколько годков, я бы показал им, как надо отрываться от стражников на базаре!
Двое ребятишек подбежали и повисли на ногах у Маруфа, не обращая внимания ни на близость огня, ни на брызжущее во все стороны масло.
– Ахмет! Ширин! Бы же меня в печь уроните! – воскликнул старик, хотя лицо его сияло улыбкой.
Аладдин поглядел на детей. Что-то в них было очень знакомое... но откуда? Потом он наконец вспомнил: это были те самые брат и сестра, которым он отдал свой хлеб неделю или около того назад.
– Так это и есть... – медленно начал он.
– Ага, детишки Казирех. Мои внучата, – с гордостью ответил Маруф.
Аладдин присел на корточки и дернул каждого из малышей за нос.
– Кажется, мы уже встречались, – сказал он.
– А у нас есть ручной лев! – выпалил мальчик, Ахмет.
– Тигр, Ахмет, – мягко поправила брата Ширин. – У него же полоски! А еще мы позаботились о твоем Абу.
– Это просто замечательно. Бедняге не помешает дополнительная порция любви, – кивнул Аладдин, отправляя в рот кусок подостывшей лепешки. – Гм, и кстати, никто не знает, куда подевалась Жасмин?
Маруф бросил на него лукавый взгляд.
– Да... она сейчас, гм... в «кабинете». Не сомневаюсь, тебе не терпится обсудить с ней какие-нибудь крайне срочные и важные дела.
Аладдин сделал вид, что не заметил намека в словах старика, и вежливо поблагодарил его поклоном, сложив вместе ладони. Пятясь, он вышел из кухни и вернулся тем же путем, которым пришел, в путаный лабиринт складов, коморок и тайных ходов, которые Уличные Крысы прорыли под заброшенным трущобным районом. «Кабинет» представлял собой просторную комнату с расстеленным посреди нее большим прямоугольным куском рогожи, на котором мелом был изображен схематический план Аграбы. Небольшие кирпичи и обточенные куски камня отмечали наиболее важные здания и другие ориентиры. Вокруг этой «карты» теснились Личные Крысы и внимательно слушали Жасмин.
Жасмин стояла возле рогожи на четвереньках, передвигая с места на место кучки камушков, которые должны были изображать ее «войска» – этих самых воришек и попрошаек. Она подробно растолковывала слушателям свой план, а потом заставляла их повторить его слово в слово, прежде чем мчаться выполнять ее задания. Вскоре все Крысята разбежались, и Аладдин уселся на полу рядом с ней.
– Эй, а это что такое? – спросил он, вдруг заметив нарисованные мелом значки на стене. Поначалу ему показалось, что они не имеют особого смысла, но потом он сообразил, что эти четыре вытянутых треугольника... очень похожи на след когтей огромного зверя.
– Знак Раджи, – сказала Жасмин, не поднимая головы. Она продолжала сосредоточенно размышлять над картой, прижав один палец к губам. – Кое-кто из Уличных Крыс решил, что раз у Джафара есть символ, то и нам нужно заиметь свой собственный. Считается, что он означает сопротивление. И он называется в честь Раджи, потому что Раджа попытался сопротивляться Джафару и был ранен.
– О! Здорово придумано, – заметил Аладдин.
– Да-да, но вот послушай, – нетерпеливо сказала она. Растрепавшая коса с выбивающимися из нее прядками окружала ее голову, как венком, и Аладдин не сразу заставил себя сосредоточиться на том, что она говорит. – В той записке джинн сообщал, что Джафар особенно разыскивает одну книгу, где говорится о магии смерти... и ее преодолении. Если ее нет среди этой партии, возможно, ее переправят с другими книгами морем из Кайхи. Посланные за ней гонцы должны вернуться сегодня вечером, но мы не знаем, будут ли они пополнять запасы продовольствия в Мидрахфе или направятся сразу в Аграбу. Так что Уличным Крысам нужно будет встречать караваны и у южных, и у западных ворот в качестве отвлекающего маневра.
– А что за книга?
– «Аль Азиф», написанная Абдулой Альхазредом.
Ветер никогда не проникал в эти подземелья, но Аладдин вдруг поежился, как от внезапно налетевшего порыва ледяного сквозняка. Судя по лицу Жасмин, она тоже с трудом заставила себя произнести это название вслух. Что-то в нем было такое...
– А может, это как раз одна из тех книг, что мы добыли сегодня? Вид у них очень серьезный.
– Да, давай взглянем на них, – согласилась Жасмин, поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Приятно хоть на время перестать изображать царицу разбойников... То есть я не имела в виду ничего плохого. Вся наша затея была бы совершенно невыполнима без Дубана и Моргианы, ну и Уличных Крыс, конечно.
Аладдин замолчал, размышляя о том разговоре с Моргианой, пока они шли по улице. О том, как это все непросто: добро и зло, правильный и неправильный выбор... Ведь если бы Моргиана не выбрала тот путь, который он так сильно не одобрял, сейчас они не могли бы рассчитывать на ее помощь. И как же теперь все это вместить в представления о морали, с которыми он вырос?
– А вы, ребята, не очень-то торопились домой, – сказала Жасмин, пихнув его в живот. Мысли она его читает, что ли? – Вы вдвоем с Моргианой.
– Мы вас почти догнали. А ты что, ревнуешь?
– Только к тому, что она знает тебя так давно, –- с улыбкой сказала Жасмин, легонько сжимая его ладонь.
– По дороге мы увидели кое-что, – неохотно сообщил Аладдин, не желая портить ей настроение. – Теперь Джафар заставляет людей выстраиваться в очереди и клясться ему в верности и преданности, чтобы получить кусок хлеба. Теперь он уже не раздает милостыню просто так. Одним словом, дело принимает... тревожный оборот.
– Вот как? А его желание создать армию из живых мертвецов тебя не тревожило?
– Верно, это ужасно. Но это настолько ужасно, что кажется невероятным. А здесь... здесь обычные, отчаявшиеся люди вдруг испугались, что бесплатную еду, к которой они только-только начали привыкать, снова отнимут. Я сейчас не говорю о джиннах, живых мертвецах и древних магических фолиантах. Но мне очень не по душе, во что Джафар пытается превратить народ Аграбы.
– Он убил моего отца на моих глазах. На глазах у всего города, – напомнила ему Жасмин, скрипнув зубами. – Поверь, этот человек способен на все.
Они вернулись в главную комнату воровского логова, теперь превращенного в штаб, – ту, что со столами и светильниками. Именно здесь лежал сундук, в который они сложили сегодняшнюю добычу, а возле сундука на страже стояла та самая девушка в синем, так мастерски участвовавшая в ограблении каравана. Теперь она переоделась в привычные просторные штаны, а на боку у нее висел длинный кинжал.
