– Не имею представления, о чем ты говоришь, – с милой улыбочкой ответила Моргиана, отпивая глоточек из своего кубка.
Жасмин не обратила на ее слова внимания.
– А я тем временем начну поднимать людей, чтобы они оказали мне поддержку в возвращении престола. Подготовлю восстание.
Двое воров промолчали. Жасмин напряженно переводила взгляд с одной на другого.
– А нам что будет с этого? – спросила наконец Моргиана с практичным прищуром.
– Как насчет безграничной благодарности щедрой правительницы? – усмехнулась Жасмин. – Или как насчет того, что ваш разум не будет порабощен, а ваше тело не станет солдатом в армии мертвецов под предводительством сумасшедшего колдуна? Как вам такой вариант?
Вор пожал плечами:
– Возможно, для нас, воров, пришло время просто исчезнуть. Переехать куда-нибудь. Я слышал, Багдад – отличное местечко. И погода там в это время хорошая...
– Да бросьте вы! Ведь я же говорю об Аграбе! И обо всем остальном мире, который надо спасать! – в отчаянии воскликнула Жасмин.
– Ну, остальной мир меня не очень-то волнует, – снова пожал плечами Дубан. – Пусть мертвецы завоевывают его, если угодно.
– Да, но меня немного беспокоят эти патрули охраны общественного порядка, – со вздохом сказала Моргиана, как будто речь шла о каком-то досадном пустяке. – Они очень мешают нам, ворам, делать свою работу.
– Верно говоришь, – согласился Дубан, чокаясь с ней своим кубком. – К тому же, сказать по правде, я терпеть не могу ходячих мертвяков. А целая их армия – должно быть, вообще мерзкое зрелище.
Слушая этот ничего не значащий разговор, Жасмин подавленно опустила плечи.
Но Аладдин уже широко ухмылялся. Он-то хорошо знал, что стоит за этими легковесными шуточками его давнишних друзей: они уже приняли решение и теперь ходят вокруг да около, обдумывая, как действовать дальше. Как будто бы и нет ничего особенного в том, чтобы выступить против султана, чародея, джинна и всей дворцовой стражи.
– Так, значит... вы согласны нам помочь? – с надеждой спросила Жасмин, заметив довольное лицо Аладдина.
Дубан потянулся к столу и ударил по нему кулаком прямо перед ней, так что Жасмин отпрянула от неожиданности. Когда он снова сел прямо, в дереве столешницы остался его глубоко вонзенный кинжал: такой же короткий, черный и смертоносный, как и сам Дубан.
– Никто не смеет отнимать у нас Аграбу. Ни злобный колдун со своей черной магий, ни целая его армия.
Моргиана сделала то же самое, воткнув свой кинжал перед Жасмин.
– За Аграбу, – провозгласила она.
– За Аграбу! – эхом откликнулась вся пещера. Полдюжины ножей, кинжалов и стилетов тут же вонзились в столешницу возле Жасмин. Оставалось только удивляться сноровке, с какой орудовали клинками окружившие их дети.
– Ладно, принцесса, – сказала Моргиана. – Теперь у тебя есть своя армия Уличных Крыс. И каков же твой план?
Рассекая ткань
– Я не жду, что ты поймешь смысл моих действий. Просто смотри и учись.
В угрюмом багровом свете, исходящем от лавы, которая протекала через его тайную мастерскую, Джафар с большими ножницами в руках походил на адского портного, явившегося из ночных кошмаров. Выпятив губы и приподняв бровь, он отстранился от своей работы, чтобы лучше оценить результат, а потом, приняв решение, выбрал нужное место и снова начал резать.
Ткань, над которой он трудился, едва заметно вздрогнула.
Яркий цветной ковер был растянут на широкой раме, к которой обычно привязывали пленников, чтобы было удобнее их пытать. Три его уцелевшие кисточки были жестоко приколочены зазубренными гвоздями там, где полагалось находиться голове и ногам жертвы. Когда Джафар принимался орудовать своими здоровенными ножницами, бедняга содрогался и извивался, но поделать ничего не мог. Обрезки ниток и комочки шерсти сыпались на пол странной жидкой струйкой, напоминающей кровь.
– Проблема в том, – продолжал Джафар, продвигаясь к краю ковра и сражаясь с особо неподатливой толстой кромкой, – проблема в том, Яго, что ты все еще не понимаешь: необходимо всегда держать сознание открытым и смело брать то, что предлагает тебе жизнь. Только так ты можешь обратить разочарования и неудачи себе на пользу и превратить их в триумфы. Тут все дело в перспективе, ясно? Возможно, на первый взгляд покажется очень скверным, что мы потеряли Жасмин, но взгляни на это с другой стороны. Мы приобрели очень любопытную и, без сомнения, ценную вещь. Неужели ты полагаешь, что я сумел бы стать султаном, если бы не умел находить... творческие решения проблем, которые неустанно подбрасывает мне жизнь?
Ножницы клацнули в последний раз, и ткань распалась на две части. Обе они странно подергивались, как подергиваются лапки насекомого, у которого оторвали голову.
У Джафара был немалый опыт по этой части, и теперь знакомое зрелище вызвало нечто вроде ностальгии. Он вздохнул и снова взялся за ножницы.
– Ты и понятия не имеешь об этом, Яго. Это выше твоего разумения. Ты прожил всю жизнь в неге и довольстве, среди бархата и позолоты пышного султанского дворца. Все вокруг только и норовят тебя угостить сухариками и другими лакомствами. Даже безмозглый старикашка- султан, и тот вечно тебя подкармливал. А вот когда я появился на свет, моя мать не дала мне ничего, кроме имени. Меня продали в рабство первому же человеку, который предложил за меня цену. И никакими сухариками меня не кормили, Яго. Нет. Мне пришлось приложить немало сил, знаешь ли, неустанно разрабатывая планы, как изменить судьбу. Но благодаря творческому подходу я все же преуспел, и вот теперь я здесь, во дворце.
Он умолк, напряженно трудясь над очередным непокорным участком ткани. Провисший ковер теперь сильнее сопротивлялся, и чародею приходилось крепко держать его за край, сохраняя натяжение. На его всегда бледном лбу выступили капельки испарины. Вокруг не раздавалось ни звука, если не считать жуткого лязганья ножниц, с хрустом вгрызающихся в толстую неподатливую материю. Осыпавшиеся на пол причудливо поблескивающие нитки были похожи на расплескавшуюся лужицу.
Закончив очередной разрез, Джафар торжествующе каркнул. Теперь он держал в руках широкую полосу ковровой ткани, размахрившуюся по обоим длинным краям. Полоса слабо корчилась и извивалась.
– Превосходно! Что скажешь, Яго?
Разумеется, ему никто не ответил. Кроме колдуна и истерзанного им ковра, в мастерской никого не было.
Грабеж среди бела дня
По пыльной дороге в направлении Аграбы катился тяжело груженный фургон. Весь его вид, а также необычно многочисленная вооруженная охрана немедленно обращали на себя внимание. Далеко за ним на фоне неба вырисовывался силуэт хребта Атразак – высокий, серый, увенчанный остроконечными вершинами и по большей части безжизненный. Какой бы груз ни вез этот караван из далеких земель по ту сторону гор, он был достаточно ценным, чтобы для его охраны потребовалось двое вооруженных до зубов возниц в доспехах, двое дворцовых стражников в черно-красной форме, шагающих по сторонам фургона, и молчаливо парящий над ними джинн, широко распростерший синие руки в ожидании неведомой угрозы.
