— Девочкой крутишь-вертишь. Ладно, я подумаю, снижать или не снижать твой балл из-за просроченной сдачи работы. Если принесешь в понедельник чек на новые носочки для Бэйли, я подумаю.
Она странно хихикнула. Все трындец, Дженкинс окончательно двинулась. И надо же было так звездам сойтись, что именно во время общения со мной.
— Хорошо. Я обязательно принесу чеки.
Какие в жопу чеки?! Какие носки?! Что Ложечка там наворотила? Мне нужно поговорить с ней и выяснить, чего хочет от меня наша полоумная преподавательница.
— Уж, постарайтесь.
— А может мне поговорить с Элизабет?
— Она тебе перезвонит.
Гудки. И Бет нихера не перезванивает. Просто забила на меня. Или не забила, а занята? Посмотрел на часы. Прошло минут десять. Гребанных десять минут тишины, которые растянулись на целую вечность. Может, полоумная Дженкинс ее там к стулу примотала, и Ложечке теперь нужна моя помощь? Рука сама с собой потянулась к зажиганию. Спасать девчонку надо, а ведь я сам ее в пекло отправил…
Телефон! Чуть инфаркт не словил, когда мобила на торпедо затарахтела виброзвонком и свалилась мне под ноги. Шарил по полу и клял себя за рукожопость. Что со мной происходит последнее время? Не мозги, а каша.
— Хэй, Бэт.
Не радуйся так, придурок! Зачем волосы поправляешь? Она тебе не видит, ау!
— Здоровались уже.
Опа. Голос странный. Обиделась? Недовольная? Впервые не могу почувствовать настроение собеседника.
— Как прошло?
Опять зарыл ладонь в волосах, а еще поймал свою идиотскую рожу в зеркале заднего вида. Оторву его к чертям сейчас, чтобы не видеть, что со мной делает общение с Ложечкой!
— Нормально…
Клещами из нее тянуть слова, что ли?
— Я отчислен?
— Не совсем, — замялась Бэйли, и я начал сползать по спинке кресла. Все кончено…
— Не совсем, это как? — я еще надеялся на что-то, но, видимо, слетевшая с катушек преподавательница не простила мне осечку. Здравствуй гей-порно и будущее под светом софит. Лет через тридцать престарелый Эдварт Хэндерсон будет давать интервью и писать мемуары о своей работе в индустрии кино. Может, даже порнооскар получу. Лучшая сцена группового секса. Приз зрительских симпатий за жесткий, но чувственный анал.
— Дженкинс очень странная, Эд…
— Я уж понял, когда она начала нести какой-то бред про носки.
— НОСКИ?!
Я даже зажмурился, когда Ложечка крикнула это в трубку. Видимо, не только у нашей преподавательницы сегодня был трудный день. У Бет тоже странный пунктик появился на этот предмет гардероба, иначе с чего бы ей так орать?
— Что Дженкинс сказала тебе про носки?
Ощутил себя сидящим на неудобном стуле в темной комнате с бьющей мне по роже яркой лампой в руках Элизабет Бэйли. Что за допрос?
Но ершился я только внутри, по телефону реально заикаться начал и мямлить.
— Эм… Сказала, я должен тебе носки купить и ей чеки в понедельник показать, иначе меня точно отчислят.
— Это все? — Ложечка расслабленно села на стол и даже свет лампы сделала не таким ярким.
Интересно, это нормально, что в моей фантазии она выглядит как героиня нуарного детектива: ярко-красная помада, завитые по моде тридцатых годов кудряшки, строгий пиджак, короткая юбка, обнажающая беззащитные коленочки. Скользнул взглядом ниже по черным блестящим туфлям на высоком каблуке.
— Да. Объяснишь? — я даже сглотнул от этого зрелища, и…
Ох, как круто мы ролями вдруг поменялись. Теперь я стоял над ней, а она вся сжалась под моим взглядом, теребила пуговицы блузки, пока я покручивал между пальцев незажженую сигарету.
— Я… Я…Мистер Хэндерсон…
Она так не сказала на самом деле, это у меня мозг уже начал течь давать. Она буркнула:
— Это долгая история, а носки я сама куплю и дам тебе чеки, договорились?
— Нет! Дженкинс мне сказала. Значит, я куплю. Какой у тебя размер ноги.
— Тридцать шесть. Да ты не парься, Эд. Серьезно.
Тридцать шесть. Какая же она маленькая и миленькая. Туфли лодочки пропали из моего воображения, и теперь на ножках Бэйли теперь появились розовые носочки.
Долбанные съемки… Дастин наказывает не дрочить за три-четыре дня до работы, и вот результат. У меня стоит на одногруппницу, с которой я по телефону говорю. И меня до трясучки заводит, что я пойду покупать для нее носки. Не кружевное бельишко, а носки!
— Не-не-не. Я твой должник.
— А, понятно все. Решил от меня носками откупиться? — а вот и недовольный голосок вернулся.
— В каком смысле?
Сбился со счета уже, сколько раз она меня в ступор поставить успела. Не успеваю я за ней.
— Ты сказал: проси что хочешь.
— И?
Помогите. Я не догоняю…
— Я не носки хочу, Эд! — властно требует Ложечка.
— Ну да. Носки хочет Дженкинс, я понял. Я же от слов не отказываюсь своих, Бет.
У меня сейчас нервная икота начнется с ней, а еще стояк не проходит. Прости меня, Дастин, походу, не будет тебе завтра смачного камшота…
— Свидание хочу…
Так тихо прошелестела, но я все равно услышал. Услышал и не поверил.
— А?
— Свидание…
Еще тише повторила Ложечка.
— С кем?
Да понял я, что со мной, я же не дебил. Просто хочу, чтобы она это сама сказала.
— С тобой.
— А парень, что твой скажет, или мы его с собой возьмем?
— Я это улажу сегодня же. И Курт мне не парень! Я с тобой хочу быть.
Вот так Элизабет Бэйли сделала за меня мою работу. Это я должен был сказать ей нечто подобное. Только я бы не сказал. Понимаю же, что недостоин я ее. Понимаю, но не хочу понимать. Не хочу увидеть разочарование в ее взгляде, когда мои секреты перестануть быть секретами.
Долгое молчание. Надо что-то сказать, а в горле, словно битое стекло.
— У меня вторая линия, Бет. Я тебе перезвоню, хорошо?
Не лгу. Мне реально трезвонит Дастин, как чует скотина, что я по краю хожу. А еще это смахивает на знак свыше. Забудь ее, Эдди. Ложечка не для таких лузеров, как ты!
Не даю Бет ни единого шанса сказать что-то еще и сбрасываю вызов, потому что ее тяжелый вздох или грустный голос точно добьет меня и вывернет наизнанку.
— Хей, большой босс, — стараюсь звучать бодро и явно переигрываю.
— Ты пьяный, что ли? — подозрительно интересуется мой режиссер-сценарист-работадатель
— Обижаешь.
