Наконец пулемёт перезарядился, и я снова, изредка останавливаясь, стал садить из него по стервятникам в небе. Отогнал-таки от себя. Сбил с ходу двух, подбил третьего, тот на вынужденную пошёл, потом ещё одного сбил и подбил двух. На этом налёт внезапно прекратился – так же внезапно, как и начался. К севшему на вынужденную уже две машины рванули, полные солдат, а я, остановив свою бронемашину, занялся повреждениями. Да и вообще надо было проанализировать бой.
Боекомплект у пулемёта снова оказался пуст. Пока шла перезарядка, я починил рацию и гусеницы, ну и проверил счёт. Даже неожиданно: за каждый сбитый я получил по пятьдесят тысяч, причем севший на вынужденную, видимо, тоже засчитали, так как прибыло мне триста тысяч. Ага, значит, подбитые не считаются, задача уничтожить, не дав уйти, пусть и подранками. Ладно, учтём. Личный опыт у меня как у командира поднялся до пятидесяти двух процентов, у механика, впрочем, тоже. Ну да, это же мы вдвоём, маневрируя, вели бой. У наводчика всего на один процент поднялся опыт, но это и понятно: всего один выстрел фугасом, я больше пулемётом работал при схватке с диверсантами. У заряжающего пока опыта не прибавилось. Так, что у нас с баллами за бой? Да-да, теми самыми баллами, что необходимо набрать для покупки техники, которая пока для меня закрыта. После боя с диверсантами баллов было получено семьсот шестьдесят три, записанных за танком, и шестьдесят три лично за мной как за игроком, а вот за бой с люфтваффе мне подарили аж три с половиной тысячи баллов на счёт танка и двести два на мой личный. Мне открылась возможность увидеть и купить танки второго и частично третьего уровня, да и то не полной комплектации. К слову, у меня танк в полной, улучшать покупкой ходовой, двигателя или башни не требуется, тут всё в порядке, но можно закупить дополнительные опции, чем я сразу и занялся. А именно, приобрёл улучшенный зенитный оптический прицел к пулемёту, плюс двадцать пять к прицеливанию и точности стрельбы, и оборудование для ускорения перезарядки, что дает плюс двадцать к скорости. Как показал полученный опыт, опции очень нужные, особенно когда противник практически полностью захватил инициативу в воздухе.
От колонны к моему танку направилось несколько командиров и бойцов, двое в комбезах танкистов и шлемофонах. Шли почему-то пешком, пока я улучшал свой танк. Двести тысяч на пулемёт потратил, еще сто на улучшение двигателя – детали прикупил, теперь в нем на сто лошадок больше мощности, что уже неплохо. После этого, стронувшись с места, я покатил по полю к дороге. Хм, сразу заметно, что танк резвее стал!
Передо мной стояло два вопроса. Первый – на что потратить четыре тысячи баллов, что записаны за танком? А их надо потратить – вдруг потеряю машину, и придётся с нуля начинать. Это если сам не погибну. А так хотя бы до линейки третьего уровня открою. Ну и второй вопрос – в колонне, над которой поднимался дым от горевшей техники, множественными зелёными точками и пятнами сверкали наши, но затесалась туда одна точка рубинового цвета – так же, как диверсанты, отмечена была. И это не уже пленённый лётчик, тот тоже горел красным, но в стороне. Похоже, в колонне очередной диверсант в нашей форме. И как его вывести на чистую воду? Демонстрировать ему «секретную» технику я желания никакого не имел. Ладно, что-нибудь придумаем, пора, наконец, с нашими встретиться и договориться о сотрудничестве.
Судя по приближающимся лицам, один вид моего монстра вызывал у них шок и трепет. Да и восхищения было изрядно. Как я отметил, один из командиров был подполковником. Кстати, судя по петлицам, тоже танкист. Они сошли с моей дороги, чтобы случайно не раздавил, но, подъехав, я остановил танк и заглушил двигатель, после чего открыл люк, выбрался наружу и, осторожно спустившись, спрыгнул на землю, подбежал к подполковнику и, вскинув руку к виску, доложился:
– Товарищ подполковник! Лейтенант Шестаков. Испытатель экспериментального тяжелого танка с полигона «Кубинка». Здесь нахожусь для участия в учениях. После начала войны поступил приказ эвакуировать экспериментальную технику. Инженеры отбыли на грузовиках, а мы следом. После налёта вражеской авиации начальник испытаний, полковник Тарасов, и четверо других испытателей погибли при бомбёжке. Я один выжил благодаря усиленной броне машины. Решил, раз есть боеприпасы, встретить противника, провести испытания в боевой обстановке, после этого можно думать об эвакуации танка. Покинув место гибели группы, я у того леса наткнулся на вражеских диверсантов, облачённых в форму сотрудников НКВД. Они атаковали танк, пытались остановить меня, закрывали смотровые щели, после короткого боя все семнадцать диверсантов были уничтожены. Документы их я собрал, в планшетке находятся, там же карта командира со странными обозначениями. При дальнейшем движении был атакован вражеской авиацией, сбил шесть самолётов противника, четыре ушли подбитыми. Доклад закончил, лейтенант-испытатель Шестаков.
– Молодец, – поблагодарил подполковник, да и остальные командиры, что подошли, косились на мой танк, буквально облизывая взглядами его сглаженные черты, и тоже хвалили, а подполковник неожиданно меня крепко обнял, после чего отстранился и сказал: – Никогда не видел такой точной стрельбы. За сегодняшний день немцы уже трижды нас бомбили, и только один раз наши истребители сорвали бомбёжку. А тут благодаря тебе враги понесли такие большие потери, и точная штурмовка была сорвана.
– Товарищ подполковник, меня слегка контузило, даты перепутались. Сегодня какое число?
– Двадцать третье, второй день войны пошёл.
– Хорошо, значит, всё правильно, – с некоторым облегчением выдохнул я, получив наконец столь нужную мне информацию.
– Вот что, лейтенант, включаю тебя в мой полк. Пока временно. Раз решил провести боевые испытания, поможем.
– Это соответствует моим планам, товарищ подполковник.
Спорить тут не стоит, сейчас такое время, у кого выше звание, тот и прав. Тем более я и сам не против.
– Отлично. Тяжёлых танков у нас нет, полк не получил новейшие машины, так что работа для тебя будет. Машина пострадала от бомбёжки? Я видел, как столбы земли поднимались рядом с танком. Думал, вот-вот накроют. Хорошо маневрировал.
– Техника в порядке, товарищ подполковник.
– Тоже приятная новость. Что с топливом и боеприпасами?
– Всё в достатке.
– Давай зови остальной экипаж, хочу поблагодарить за сбитые. Постараюсь, лейтенант, к наградам вас представить, есть за что.
– Кхм, товарищ подполковник, тут такое дело. Экипаж экспериментальной машины – это я. Больше и не нужно. Я, как и другие испытатели, полгода учился им управлять, четыре месяца теории и два месяца практики, когда опытный образец был изготовлен.
– Неожиданно, – даже несколько растерялся тот. – А как такое может быть?
– Автоматика, – пожал я плечами. – Извините, больше сообщить не могу, столько подписок давал… Да и подпустить к экспериментальной машине никого не могу. Секретность, я за неё отвечаю.
– Это я понимаю, лейтенант. Ладно, что этот танк может?
– Скорость по шоссе сорок километров в час. Танковая пушка сто двадцать два миллиметра, спаренный с ней пулемёт ДТМ и зенитный крупнокалиберный пулемёт КПВТ.
