– Красавица, не подскажешь, где тут у вас главврач?
Девица, которая действительно была неплоха, в моём вкусе да в самом соку, вдруг хлопнулась в обморок. Я даже подхватить её не успел. Однако упала на мягкое – на раненого под её ногами, отчего тот протяжно застонал. Я же мысленно матерился. Непостижимо, но я забыл, какого цвета моя кожа. Пришлось броситься на помощь парню и снять с него красивую, но всё же тяжёлую ношу. К тому же причиняющую боль.
– Что это с вами, батенька? – услышал я вдруг от крыльца вопрос, в котором явно слышался испуг.
Положив медсестру рядом с раненым, я разогнулся и буднично ответил:
– Да вот, решил проверить поговорку в действии. Один раз не пидарас.
– Что? – в шоке посмотрел на меня старичок, который и задал этот вопрос.
Похоже, это был главврач, седой, бородка клинышком, чем-то на всесоюзного старосту Калинина похож. Но в военной форме, белый халат просто накинут поверх. Три шпалы, медицинские эмблемы. Знания разные по танкам всплывали в голове при необходимости, но почему-то по званиям так и не появилось, так что для меня врач подполковник, но как правильно называть его, я не знал, поэтому выбрал нейтральное, ответив с некоторой ленцой:
– Послышалось… Товарищ военврач, не знаю, что со мной. Все спирт этот пили, но посинел я один. Наш медик сказал, что это у меня реакция такая странная. Сказал, что через день-два пройдёт.
– Так вы по этой причине к нам так внезапно прибыли?
– Что? А, нет. Товарищ военврач, мне главврач нужен.
– Это я и есть. Что вам нужно, товарищ старший лейтенант?
– Ясно, товарищ главврач. Разрешите представиться, старший лейтенант Шестаков. Командир третьей роты отдельного тяжёлого танкового батальона. Мной был получен приказ обеспечить оборону города Ковель, пока идет эвакуация госпиталя. До конца эвакуации не допустить противника в город. К сожалению, у меня всего два танка и два самоходно-артиллерийских орудия. Тут масса войск противника наступает на город, в одиночку я долго не удержу. Наши уже драпанули и находятся за городом, дорога к нам открыта, и немцы, как мне сообщила разведка, уже в двух километрах. В общем, пока я их держу, вот что вам необходимо сделать. Ищите транспорт, но раненых всех эвакуируйте. Транспорт ищите сами по городу. Помочь я не смогу, мне нужны все танки для обороны, поэтому постарайтесь справиться своими силами. Единственно, что могу вам пообещать… часа три не пускать немца в город. Но нас мало, и обойти по флангам немцам труда не составит, всё перекрыть я просто не в силах.
– Чей это приказ?
– Командующего фронтом. Личный и устный.
– Можно посмотреть ваши документы? – проявил благоразумную предосторожность главврач.
Я протянул ему командирское удостоверение, партбилет, ну и бумажку по поводу моей службы. В общем, всё, что было. Изучив их очень внимательно, он вернул мне документы, после чего принялся отдавать распоряжения. Мне тут делать больше нечего, и, козырнув, я побежал к танку. Запустив двигатель, погнал к выезду из города с той стороны, где приближались немцы. Большая часть местных жителей попряталась, только дети иногда мелькали да бледные испуганные лица. На одной из тихих улиц, убедившись, что высокие заборы и густые кусты вишни скрывают меня, я вызвал «десятку», в неё и пересел, а также обе артиллерийские установки. И если танки я вывел на окраину, чтобы их пушки контролировали дорогу, то установки встали метрах в восьмидесяти позади меня на пустыре. Судя по воротам и истоптанному участку, там обычно детишки в футбол гоняли.
Артустановки эти были четвёртого уровня и мной ещё не использовались, но именно они первыми подали голос. Дальность их стрельбы была гораздо больше двух с половиной километров, а именно столько я видел благодаря своей карте. Впрочем, немцы уже были в полутора километрах, так что я прицелился, дождался, когда сведение закончится, и открыл огонь. Снаряды рванули на дороге в двух с половиной километрах, довольно точно поразив несколько грузовиков, что перевозили гаубицы. Из артустановок я бил по артиллеристам противника, посчитав их самыми опасными для себя. С танками я и так разберусь, благо есть чем. А вот из тяжа я выстрелил по головному дозору, поразив бронетранспортёр и разметав мотоциклистов, что находились рядом. Один заполыхал, другой перевернулся. Третий же незаметно свернул – экипаж пытался продолжить движение. От бронетранспортёра после попадания фугаса мало что осталось. Также я выпускал из обоих ДШКМ очередь за очередью, старался прицельно, но дальность была велика, так что получалось больше по принципу, кому повезёт. Это я себя имею в виду. У немцев, должно быть, противоположное мнение.
Для китайца целей пока не было, дальность велика. Пушка перезаряжалась, дав точный выстрел по противнику, САУ били не переставая. Уцелевшие артиллеристы съезжали с дороги и разворачивали орудия в поле. Я видел несколько батарей, но сосредоточил огонь на одной. Качественно её разгромил, немцы метались, искали корректировщиков поблизости, а я уже бил по следующей батарее, которая изготовилась к стрельбе, но выстрелов ещё не делала, видимо звукари вычисляли, где у меня установки стоят. Дав три залпа, я перегнал свои орудия в сторону. Там за футбольной площадкой глубокий овраг был, весь заросший крапивой, туда и спустил. Пусть попробуют накрыть. Установки продолжили вести огонь, а вот головная часть колонны, разворачиваясь в атакующее положение, направилась к городу. Делали они это достаточно уверенно, видя, что по ним бьёт всего один ствол. Пусть и крупнокалиберный. У немцев были танки, и их пустили вперёд, что позволило мне прицельно превращать самые бронированные из них и хорошо вооружённые – в обломки, один за другим. Я выбирал «четвёрки» и «тройки». Их было не так уж много, что-то около роты, остальное мелочёвка легкобронированная, но её оказалось много. Если увеличат скорость, то смогут прорваться к городу, если учесть, сколько выстрелов моё орудие даёт в минуту – всего-то два. Правда, имеется еще китаец с его пятидесятисемимиллиметровым скорострельным орудием, имеющим отличную бронепробиваемость и точность. Именно на него я и рассчитывал.
Правда, по немцам китаец стал стрелять не сразу. Пока я одним тяжем сдерживал противника, не выводя его на вид, а укрываясь в фруктовых садах или за постройками, пришлось отгонять клон «тридцатьчетвёрки» к установкам. К ним пробиралось несколько человек, которые горели красным огнём. Или диверсанты, или местные, что решили перейти на сторону немцев. Всего их девять было. Танк благополучно достиг их, не выходя за дистанцию самоликвидации, и открыл прицельный пулемётный и пушечный огонь, разметав одних и добив остальных. Я осмотрел противника, зависнув над китайцем, и понял, что это местные – в гражданской одежде, но вооружены, в том числе двумя ручными пулемётами, и гранаты имелись, коими, видимо, решили забросать установки. Какая смелость! А я-то думал, что они только в спину бить горазды. А раз оружие у них почти всё советского производства, мои предположения не лишены смысла.
Китайца я вернул на место как раз вовремя – танки уже достигли границы, на которой тот мог вести прицельный огонь, и он разразился серией выстрелов. Выпустив десять снарядов за полминуты, китаец смог подбить семь танков противника, из которых два вспыхнули. И продолжал вести бой, а я огнём крупнокалиберных пулемётов и орудием его поддерживал. Правда, немцы уже нащупали, откуда я веду огонь, и началась пристрелка, накрыть их батареи я не успевал, у меня всего две установки. Так что пришлось менять укрытие, а то так и до накрытия недалеко. Сменив позицию, я и китайца перегнал, по которому тоже уже пристрелялись. А вот установки продолжали вести огонь по-прежнему. Видимо, глубина оврага пока не даёт точно определить, где они стоят, звук эхом идёт, и это мешает, но я уверен, что рано или поздно их накроют. Лучше бы поздно. Пока перегонять я их не спешил, они пристрелялись и накрывали противника довольно точно. А потерять не страшно, снова куплю.
