Все были вооружены пистолями, саблями и дубинами, лица вымазаны ламповой сажей, так что выглядели они свирепыми дикарями, одетыми в просмолённые морские куртки, сверкали только глаза и зубы, а у двоих — топоры, чтобы перерубить якорный канат приза.
Кристофер последним спустился по шторм-трапу в шлюпку, и, едва оказался в ней, как та двинулась. Вёсла закутали в ветошь, уключины щедро смазали лучшим салом, так что единственный звук издавали волны, плещущие о борта...
На этот раз их целью был отстаивавшийся у берегов Кубы французский «контрабандист», ибо торговать законно и открыто в испанских колониях по-прежнему было невозможно, а значит — контрабанда процветала. Само собой об этом знали все, включая испанских чиновников. Некоторые из них давно и небезуспешно сотрудничали с вольными добытчиками.
От своих неведомых осведомителей капитан Джон и узнал место и время визита французов. И нанёс, так сказать, свой визит...
— Правь к кораблю с левого борта, — шёпотом приказал Харвуд.
Вёсла заработали быстрее. Вторая шлюпка шла следом, и квартирмейстер, вглядываясь за корму, одобрительно хмыкнул. Оружие у всех прикрыто, лунный луч не мог, отразившись от клинка или ствола мушкета, предупредить матросов на борту приза об опасности.
Когда они подходили к стоящему на якоре кораблю, Харвуд прочёл на его транце название — «Лютеция». Он с тревогой пытался обнаружить признаки жизни на борту: берег подветренный, а ветер у здешних берегов может резко поменять направление. Но, видать, вахта спала, потому что на тёмном борту корабля царила тишина.
Два матроса стояли наготове, чтобы смягчить швартовку, и, едва приблизившись к «Лютеции», борт шлюпки накрыли разлохмаченной каболкой, чтобы не стукнуть об обшивку и не поднять тревогу раньше времени. Так что прикосновение было бесшумным.
Томми Аткинс — ловкий, как мартышка, взлетел на борт, держа в зубах линь, и уже наверху закрепил его...
Харвуд схватил трос и поднялся на борт. Матросы, упираясь босыми ногами в борт, неслышно последовали за ним. Он вытащил из-за пояса дубинку и бросился на нос.
Вахтенный лежал на палубе, укрывшись от ветра, и спал. Харвуд одним ударом дубинки оглушил его. Через считанные секунды корсары были у люков, ведущих на нижние палубы, неслышно опускали их крышки, запирая экипаж внизу.
— На борту не больше двадцати человек, — произнёс Харвуд. — Остальные на берегу ловят креветок и черепах, накачиваются ромом и пивом, забыв, что есть мы! Сомневаюсь, чтобы они причинили нам много неприятностей.
Он взглянул вверх, на тёмные силуэты своих людей на фоне звёзд; те карабкались на ванты и бежали по реям.
Как только развернулся парус, спереди послышались негромкие удары: топор рубил якорный канат. «Лютеция» немедленно ожила, освободившись, и повернулась, ловя ветер.
А боцман уже был у штурвала.
— Веди прямо. Точно на запад! — рявкнул он, и рулевой круто, как мог, развернул корабль.
Затем матросы зажгли фонари, и квартирмейстер бегом повёл их к офицерским каютам на корме. Среди них был и Питер.
Харвуд тронул дверь каюты, ведущей в галерею, она оказалась незапертой. Кристофер быстро и молча прошёл в неё. Посветил фонарём, и на койке сел человек в ночном колпаке.
— Oui?
[14] — сонно спросил он.
Квартирмейстер накинул ему на голову одеяло, чтобы заглушить крик, и позволил своим людям связать офицера и заткнуть ему кляпом рот, а сам выбежал в коридор и открыл дверь в соседнюю каюту.
Здесь, судя по роскоши, обитал капитан — полный седеющий мужчина средних лет. Он ещё не пришёл в себя от сна и ощупью искал саблю, висящую на перевязи в ногах койки. Питер посветил фонарём ему в глаза и прижал остриё своего клинка к его горлу.
— Сдавайтесь, а то придётся пустить вам кровь!
Противник поднял обе руки. По лбу француза градом катился пот, и рука его дрожала, когда он протянул Питеру своё оружие, сдаваясь в плен.
— Бонжур, капитан! — воскликнул Питер, принимая шпагу.
Он снял шляпу, отвесил галантный поклон и снова обратился к французу:
— Parlez vous anglais?
— Non
[15].
— Врёте, чёрт побери!
— Я... я... сожалею...
— Оставьте сожаления для своих хозяев, которые останутся без груза.
— Но кто же вы?
— не имеет значения. Можете называть меня Питер. Ладно, ребята, — берите его!
Моряки потащили пленного француза на палубу.
Питер подбежал к последней каюте, но дверь распахнули изнутри с такой силой, что его отбросило к переборке.
Из тёмного проёма с кровожадным криком появился человек с саблей. Он взмахнул оружием, мстя штурману в голову, но в узком коридоре сабля задела дверной косяк, дав Блейку время прийти в себя.
С гневным рёвом незнакомец нанёс новый удар. На этот раз Питер парировал атаку, и клинок, пролетев над его плечом, рассёк панель за ним.
Два человека сражались в узком коридоре, почти прижимаясь друг к другу Француз выкрикивал оскорбления на смеси родного и английского языков.
— Чёртова английская свинья! Я забью твой кишки тебе же в твой глотка!
Корсары с поднятыми дубинами плясали вокруг, ожидая возможности ударить, но Харвуд, крикнул:
— Не убивайте его! Этот тип — наша добыча, за него можно взять выкуп!
Даже в слабом свете фонаря Питер сразу оценил своего противника. Более длинная сабля Питера в узком пространстве была скорее недостатком, и ему приходилось больше колоть, а не рубить.
Француз сделал выпад, потом пригнулся и прошёл под блоком Питера. Тот невольно похолодел: сталь пролетела над его правой рукой, миновав её всего на ширину ладони...
Прежде чем соперник смог отступить, Питер левой схватил его за горло.
Оба бросили сабли, которыми всё равно не могли пользоваться, и сцепились в узком коридоре, рыча, как собаки, взвывая от боли и гнева, когда подоспевший Харвуд успел ударить противника по голове. Дубина с рассчитанной силой обрушилась точно на бритую макушку — недостаточно сильно, чтобы проломить её, но так, что ноги француза подогнулись, и тот обвис в руках приватиров.
Отдуваясь, они опустили его на палубу, четверо прыгнули на него и прижали руки и ноги.
— Свяжите этого жеребца, — тяжело дыша, сказал Питер, — пока он не пришёл в себя и не разорвал нас на куски вместе с призом.
— Ты быть вонючий английский пират! — слабым голосом произнёс француз, тряся головой и извиваясь на палубе: он пытался сбросить державших его матросов.
