...Как это обычно делалось в той стране, в том веке, для финансирования экспедиции был создан «синдикат» (если уж быть точным — это было «товарищество с ограниченной ответственностью», ибо паи, хотя и использовались вместе, как единая сумма, не сливались, и возможные убытки каждый пайщик покрывал только в пределах вложенного пая) в составе, поначалу таком: мистер Ф. Уолсингем, граф Р. Лейстер, капитан лейб-гвардии Кр. Хеттон, лорд-адмирал Дж. Винтёр, братья Хоукинзы и сам Дрейк.
Подготовка к экспедиции началась в феврале того же, семьдесят шестого, года. Первый год заняла невидимая сторона этой многосложной работы: изучение карты, обработка вариантов маршрута, уточнение списков запасов, потребных в плавании, которое не один год продлится...
Тогда же была начата — и это было немаловажной частью плана — продуманная разработка широких мероприятий по дезинформации. «Испанцы не могут не прослышать о подготовке экспедиции такого размаха. Отлично. Они услышат столько, что головы вспухнут и полопаются!» — без улыбки, зловеще полыхая глазами из глубоких прямоугольных глазниц, сказал Уолсингем. И началось...
Дезинформация была многослойной и запускалась неодновременно. Источники утечки информации отбирал лично глава «Сикрет Интеллидженс Сервис», с точно рассчитанной разницей в степени достоверности.
Так, одну из стартовых версий разбалтывала по кабакам уборщица из штаб-квартиры лорда-адмирала.
Вторая версия пошла по тем кругам, куда еле-еле доходили смутные, искажённые отзвуки первой версии. Её — уже в светских гостиных — пускал в обращение непостижимо томный красивый молодой человек, по легенде младший сын лорда Бичема: проигрался и вынужден был, после скандала в семье, поступить на службу. На самом-то деле парень был клерком из конторы братьев Хоукинзов и был сыном герцога и гувернантки-француженки. Парень клял «дурацкие законы Англии», обрёкшие его на нищету, — и был, не без хлопот, завербован испанским резидентом в Лондоне. Брал он за свою информацию исключительно дорого, да ещё всячески поносил при встречах «испанских мракобесов»! Так что можно было верить... Третью версию разработали сами испанцы по намёкам, подготовленным в ведомстве Уолсингема и «неосторожно» оброненным командующим лейб-гвардией, блистательным сэром Кристофером Хеттоном в приёмной Её Величества, в присутствии нового испанского посла, слабого глазами, но великолепно слышащего дона Бернардино де Мендоса. А де Мендоса, бывший до Лондона послом в Париже, слыл в Эскориале серьёзным аналитиком — и версию из разрозненных намёков сэра Кристофера он успел выстроить ещё в карете, по дороге с приёма. И наутро её уж зашифровали и с нарочным отправили в Мадрид...
Ну и так далее, и тому подобное... Впрочем, следовать за подручными мистера Уолсингема хотя и увлекательно, — боюсь, что это отняло бы слишком много места и вынудило нас познакомиться со слишком большим количеством лиц, ни малейшего отношения не имеющих к судьбам Тэдди Зуйоффа и Фрэнсиса Дрейка...
7
Весной 1576 года Уолсингем вызвал Дрейка, крутанул глобус — и спросил, где, по его мнению, удар по испанской империи будет наиболее ощутимым, наиболее болезненным для испанцев. Дрейк показал на владения Испании в Новом Свете...
А через неделю его вызвали в королевский дворец. На высочайшую аудиенцию. И там Её Величество саморучно внесла крупную сумму денег, свой пай в дело! Елизавета Английская — и наличными внесла! Вещь неслыханная, расскажи о которой, никто из знающих Её Величество не поверит ни за что. Впрочем, рассказывать было не велено. Особенно лорду-казначею. Тому, кто язык распустит о высочайшем участии в финансировании экспедиции, королева обещала отсечение головы. Ни больше — ни меньше.
Особо следовало беречь от правды об экспедиции две пары ушей. Тут уравнены были испанский посол и лорд Берли. Потому что лорд-казначей, хотя и перестал выступать публично против военной партии, взглядов не переменил и по-прежнему готов на всё, лишь бы только избежать любых осложнений в отношениях с Испанией. Не зря Бернардино де Мендоса, человек неглупый, в первом же письме из Лондона своему королю писал: «...Во время моих разговоров с королевой я обнаружил, что она очень восстановлена против Вашего Католического Величества. Наиболее влиятельные из её министров — Лейстер, Уолсингем и Сесл (так в подлиннике. — К.) — отдалились от нас. Правда, последний, хотя и действует сейчас в согласии с ними, уклоняется от этой линии во многих случаях... Но он не желает порвать с Лейстером или Уолсингемом, ибо они имеют сильную поддержку... Это вынуждает друзей Вашего Католического Величества в Англии сообразовываться с обстоятельствами и ощутимо затрудняет их действия».
Королева подозревала своего мудрого канцлера ещё и в том, что он тайно поддерживает Марию Стюарт...
Дезинформация о готовящейся экспедиции Дрейка накатывалась на общество волнами, в которых беспомощно барахтались, а то и тонули, испанские агенты и дипломаты. Причём, стихийно следуя изобретённым веками позднее правилам этого дела, соратники Уолсингема вываливали людям на головы не ушаты заведомой, неразбавленной лжи, а тогда опытному, следящему за развитием событий в Англии разведчику не столь уж трудно было бы разобраться, чем его потчуют, не-ет!
В ведомстве Уолсингема правду разбавляли «липой», причём в разных случаях пропорция этого разбавления многократно менялась. Это и сбивало с толку...
Когда дошёл черёд до набора команд, нанятым впервые сообщено было — о, разумеется, под строжайшим секретом! С запрещением разглашать даже жёнам! — что экспедиция направляется в Александрию. Цель — разграбить крупнейший порт Египта и тем продемонстрировать сокрушительную мощь английского флота и склонить египетского губернатора — пашу, или как там его, — к восстанию против турецкого султана. Если восстание увенчается успехом, англичане станут лучшими друзьями возрождённого Египта — и получат за это разнообразные льготы и привилегии... Чушь, разумеется, — но заключал же французский король Франциск Первый в начале сего века союзный договор с турками!
Тем же, кто уже проверен в деле, кто плавал с Дрейком и ничем, как Боб Пайк, себя не запятнал, излагалась вовсе уж иная версия (кажущаяся куда более правдоподобной — особенно тем, кто сам видел или хотя бы слышал о делах Дрейка в Ирландии): Дрейк собирается на трёх-шести небольших кораблях выйти из Плимута, обогнуть с запада Ирландию — чтобы запутать следы — и причалить к берегам западной Шотландии. И выкрасть шотландского принца Джеймса, вывезти его тайно в Англию... А это ещё зачем?
Н-ну, предположим, для перевоспитания принца. Мать-католичка, небось, заложила основы такого отношения к религии, что если этого не свершить — через десяток лет Шотландия будет управляться королём, симпатизирующим папистам. Англия же тогда рискует оказаться зажатой в клещи... При этом замыслено все годы перевоспитания Джеймса Стюарта в истинно протестантском духе не позволять ему даже кратких свиданий с матерью! Что? Непонятно, к чему ещё и эта жестокость? Считаете, что она излишня? Поскольку мать и сын — оба будут пленниками в Англии? А вы не забыли, что первая красавица Европы, Мария Стюарт обладает загадочной, должно быть, от диавола, властью над мужчинами? Всё перевоспитание может пойти насмарку, если они хоть на миг свидятся!
