– Не позволю.
– Ах, Ирина Андреевна, Ирина Андреевна, что вы со мной делаете! – протянул Лестовский. – И все-таки давайте говорить. Поверьте, вы мне потом еще спасибо скажете!
Она посмотрела на часы:
– Рабочее время закончилось. Прошу вас покинуть кабинет.
– Зачем же так сурово? – возопил Лестовский и тут же весело, со вкусом расхохотался.
Ирина поморщилась. Эта липкая публика до странности терпима к чужому хамству, уму непостижимо, сколько оскорблений они готовы проглотить, пока им это выгодно, и на какую ерунду обижаются, когда могут себе это позволить.
Она молча начала одеваться.
Лестовский вскочил и подал ей пальто, встав слишком близко и подержав его в руках дольше, чем нужно.
– Я вас хочу предостеречь, – вкрадчиво сказал он, – возможно, вы не до конца отдаете себе отчет, насколько важен этот суд. От нас ждут результата на самом верху.
Он многозначительно закатил глаза.
– Я это знаю, спасибо.
– Быстрого результата, Ирина Андреевна. А вы, простите, занимаетесь какой-то ерундой. Скажите на милость, зачем нам знать, есть ли у Еремеева машина? А что касается консультации офтальмолога… – Лестовский сокрушенно покачал головой, – вообще ни к селу ни к городу. Нам точно известно, что Еремеев не слепой и прекрасно ориентируется в пространстве, так к чему затягивать процесс, сея никому не нужные сомнения?
Ирина вышла в коридор, поигрывая ключами. Лучше бы у него носки воняли, ей-богу.
– Быстрого правосудия не бывает, Владлен Трофимович, – сказала она, – возможно, вам вскружило голову, что вы обладаете равными правами с судьей, и вы решили, что раз старше, то можете учить меня выполнять мою работу. Так вот я вам поясню: вы обладаете таким же голосом, как у меня, в вынесении конкретно этого приговора. Но кроме равных с вами прав у судьи есть еще обязанности, например, соблюдать социалистическую законность, потому что в нынешнее время, вы уж меня простите, но одного революционного правосознания маловато. Я обязана проследить, чтобы вы получили всю информацию, необходимую для того, чтобы принять верное решение.
– И на мой взгляд, вы великолепно справились с этой задачей. Лично у меня не осталось ни малейших сомнений в виновности Еремеева, так к чему тянуть, впустую тратить народные деньги? И уж совсем непонятно, зачем отвлекать специалиста от выполнения его прямых задач? Подумайте, скольким людям мог бы оказать помощь видный офтальмолог, а вместо этого вынужден будет тратить день на то, чтобы сообщить нам ничего не значащую и ничего не меняющую информацию. Тут, дорогая Ирина Андреевна, и до разбазаривания народных средств недалеко!
Он погрозил пальцем, глядя на нее с фирменной ленинской хитринкой – отработанный взгляд опытных аппаратчиков.
– Владлен Трофимович, советское правосудие не бывает ни быстрым, ни дешевым.
– Это слова, дорогая Ирина Андреевна, просто красивые слова…
«Тебе ли не знать», – мысленно огрызнулась Ирина.
Выйдя на улицу, Ирина сразу увидела «Волгу» Лестовского, ожидающую хозяина почти у самого крыльца. Хорошо бы сейчас сесть в теплый и удобный салон, вытянуть ноги, закрыть глаза и дремать, пока ее доставят сначала к садику, а потом к родной парадной. Владлен Трофимович, кажется, настроен серьезно, и на руке у него нет обручального кольца. Разведен? Что ж, он не государственный деятель, а всего лишь журналист, им можно быть чуть-чуть аморальными. Развод на карьеру не влияет, а, наоборот, только усиливает образ творческого человека. Главное, что он певец государственной идеологии, пишет прокоммунистические очерки и статьи и может считаться вполне подходящим спутником жизни для депутата Верховного Совета.
А что? Ирина хихикнула. Она его не уважает, так что легко обеспечит ему все то, за что Владлен Трофимович так рьяно ратует в своем литературном творчестве. И восхищение, и восторг, и даже никогда не спросит «Где ты шлялся?», потому что ей будет на это абсолютно наплевать. Идеальный брак.
Лестовский призывно распахнул перед ней дверь со стороны пассажира, она полюбовалась малиновой кожей сиденья, покачала головой и пошла в другую сторону.
Для женщины-депутата у нее отличная биография: мечтала создать семью, но муж оказался козел, осталась одна с ребенком и всего добилась сама. Бабы ее полюбят, пойдут к ней со своими тревогами и горестями и простят ей кусочек личного счастья в виде слизняка Лестовского, который в своей подлости прекрасен. Он даже не понимает, что в стремлении услужить вышестоящим обрекает человека на смерть.
А почему, кстати, вышестоящие так хлопочут? Где у них припекает, что надо не просто приговорить, но и сделать это быстро? Боятся, что Еремеев каким-то образом обнародует свои бумаги и выяснится, что руководство НПО «Аврора» сильно обосралось и в погоне за победой в соцсоревновании утопило дорогостоящий подводный крейсер и, что конечно менее важно, забрало двадцать одну жизнь? А поскольку тут замешан День ВЛКСМ, то без организаторов и вдохновителей наших побед в лице партии и комсомола не обошлось, и директор НПО об их вкладе в общее дело молчать не станет, как только его возьмут за задницу. Заявит на суде, что действовал по прямому приказу горкома при горячем участии городского комитета комсомола.
Понятно, что изобличение Еремеева оказалось для всей этой компании настоящим подарком судьбы, и они хотят поскорее расстрелять сначала его, потом командира лодки, чтобы дальше спать совершенно спокойно и планировать новые великие свершения к великим датам.
Вопрос весь в том, мог ли один и тот же Алексей Еремеев бороться с системой и одновременно быть патологическим убийцей?
Если да, то она вынесет приговор, а процесс командира затонувшей лодки ее вообще не касается. Там свои судьи, своя специфика. И кто знает, вдруг замполит Федор если не врал, то искренне заблуждался? Не исключено, что виноват в катастрофе действительно командир, а активность Еремеева была всего лишь проявлением психопатической стороны его личности. Практика показывает, что среди таких борцов за справедливость адекватных граждан ничтожно мало, в основном это больные люди, терроризирующие государственные органы своими навязчивыми идеями. Ирине приходилось сталкиваться с такими, и, надо сказать, они умели быть очень убедительными. Понять, что они бредят, удавалось не вдруг и не с первого раза даже незаинтересованному человеку, ну а Федор знает этого командира и не хочет верить в его виновность, поэтому готов с распростертыми ушами слушать любого сумасшедшего, пока тот доказывает обратное.
Действительно, НПО «Аврора» – крупное предприятие, флагман ленинградской промышленности, наряду с такими гигантами, как «Кировский завод». Там хорошие зарплаты, своя прекрасная медсанчасть, санаторий, дом отдыха, великолепный дворец культуры, на сцене которого выступают столичные театры. Ирине один раз посчастливилось достать билеты на «Тиля» с Караченцовым в главной роли, и она до сих пор, хоть прошло порядочно лет, помнила чувство радости от этого спектакля. В общем, престижное место работы, и берут только лучших из лучших. Ну и блатных, разумеется, но в оборонке надо реально вкалывать и давать результат, поэтому процент «своих» там не зашкаливает, наоборот, не преодолевает некоего порога, за которым начинается снижение общего уровня работоспособности. Сыночек или подтягивается до коллектива, или его терпят как необходимый балласт. В общем, нет там недостатка в грамотных специалистах. Почему же неготовность лодки к выходу в море разглядел своим единственным глазом только некомпетентный, не имеющий специального образования Еремеев? Инженеров все устраивало, а комсомольского работника – нет? С чего он вдруг завелся и принялся строчить докладные?
