«Этого просто не может быть», – подумал Геннадий, глубоко вздохнул и посмотрел в сторону подсобки, откуда тянулся шланг.
Именно там стоял двухсотлитровый бак, который еще пару дней назад был наполовину заполнен бензином.
– Чушь какая-то, – сказал он, достал из кармана зажигалку, крутанул колесико и тут же застыл.
Дверь в мастерскую со скрипом приоткрылась.
«Шахова? – шевельнулась мысль. – У этой сучки не выдержали нервы? Или она пришла с группой поддержки?»
У него перехватило дыхание, когда он увидел, как в помещение не спеша вошел Павлов.
– Добрый вечер, – поздоровался адвокат как ни в чем не бывало. – Точнее, уже ночь.
Назаров продолжал стоять со шлангом и горящей зажигалкой в руках. Глаза его сделались круглыми от изумления.
– Вы, Геннадий Сергеевич, наверное, в школе прогуливали уроки химии, на которых говорилось о свойствах воды, – проговорил Артем. – Она в отличие от бензина не является горючей смесью.
– Какого хрена вам тут надо? – спросил Геннадий, отшвыривая шланг в сторону.
Тот влажно шлепнулся на пол и напоминал дохлую змею.
– Зачем же так грубо? – Павлов поморщился.
От него не ускользнуло, что Назаров тревожно озирался по сторонам.
– Наверное, вы сейчас гадаете, куда подевался ваш напарник? – предположил адвокат. – Тот самый хирург, который помог вам разыграть спектакль в больнице той ночью?
Геннадий ухмыльнулся, быстро взял себя в руки и произнес:
– А я-то думал, куда этот тип подевался. Значит, это он рассказал про бензин.
– Да, он, – подтвердил Артем. – Тем самым этот человек не позволил вам совершить никому не нужные убийства.
– Я недооценил вас, – признал Геннадий, делая в воздухе жест культей с протезом. – И что вы собираетесь делать? Хотите помешать правосудию?
Артем покачал головой и произнес:
– У нас с вами разные понятия о правосудии. Через минуту здесь будут бойцы спецназа, Геннадий. За каждым вашим передвижением следит снайпер. Бежать вам некуда, поэтому предлагаю не делать резких телодвижений. Если у вас есть какое-то оружие, то самое время от него избавиться. Проявите благоразумие. Эта партия вами проиграна.
Ухмылка Назарова напоминала волчий оскал.
– Да, все это мне знакомо, – сказал он. – Если бы вы были в моей шкуре, то сейчас рассуждали бы по-другому.
– Я все про вас знаю, Геннадий, – спокойно отозвался Павлов. – Но какими бы головорезами ни были эти люди, они не заслужили сожжения заживо.
Где-то вдали послышался топот.
Назаров достал из кармана куртки опасную бритву, большим пальцем выдвинул лезвие, хищно блеснувшее в сумрачном свете.
– Ты ничего про меня не знаешь, адвокат, – тихо проговорил он и кинулся вперед.
Артем отпрянул, перехватил локоть Геннадия, но тот вывернулся и заехал ему протезом в подбородок. Павлову удалось блокировать второй удар, но лезвие бритвы все же распороло рукав его куртки. Артем метнулся в сторону, и когда Назаров вновь бросился к нему, встретил его мощным ударом ноги в грудь. Тут же прозвучал хлесткий выстрел, и колено Геннадия окрасилось кровью.
Он вскрикнул от боли, потерял равновесие и рухнул на пол, как раз рядом с разломом, куда полчаса назад провалились все пленники. Доски захрустели, и Геннадий начал неумолимо сползать вниз.
– Помоги! – прохрипел он, тщетно цепляясь здоровой рукой за трухлявый настил.
Обрывки брезента расползались под его пальцами.
Дверь распахнулась, в помещение ворвались трое бойцов в шлемах. Стволы их автоматов, как по команде, тут же повернулись в сторону Геннадия.
Артем сделал шаг вперед.
– Может, мне следовало бы скинуть вас вниз, к вашим недругам, – тихо сказал он, глядя в глаза Геннадия, выпученные от ужаса. – Вам там самое место.
– Помоги! – проскулил Назаров.
Павлов схватил его под мышки и выволок на безопасное место.
Один из полицейских шагнул вперед, держа в руке наручники.
Артем покачал головой и сказал:
– У него протез.
Пока сотрудники спецназа связывали Назарову руки ремнем, он тяжело дышал и с яростью глядел на адвоката.
– Римский философ Сенека как-то сказал, что самый обидный род мести – признать обидчика недостойным нашей мести, – обронил Павлов, перевел взгляд на рукав своей куртки и продолжил: – Еще пара таких стычек, и мне придется обновлять гардероб. Сначала киллер, нанятый вами, испортил мне пиджак, теперь вы порезали куртку.
– У меня жена Абиева. Никто не знает, где она находится.
Бойцы подняли его на ноги. Теперь он стоял перед адвокатом и пошатывался как пьяный. Левая брючина быстро пропитывалась кровью.
– Если вы о Самире Абиевой, то еще вечером она была освобождена, – сказал Павлов. – Ваш подельник оказался очень словоохотлив и поведал, где именно содержалась женщина. Похищение человека, Геннадий Сергеевич, весьма тяжкое преступление. За это вам придется отвечать перед законом. Я уж молчу про убийства Гвоздева и Ермоленко.
– Ну да, наш пострел везде поспел! – воскликнул Назаров, тут же повернулся, глянул в сторону ямы и заявил:
– Эй, вы думаете, что все ваши беды закончилось? Нет, нет и нет! Все самое интересное только начинается.
Перед тем как бойцы увели Назарова, он бросил Артему:
– Проведите у меня дома обыск. В моем сейфе куча компромата на этих гавриков, включая Дашеньку Шахову. Я полжизни по крупицам собирал информацию о них. Вы что-то вещали про правосудие? Пусть все будет цивилизованно. Добивайтесь правосудия! Для всех! Пока, адвокат.
– Всего хорошего, – сказал Павлов.
Один из спецназовцев спустил вниз веревочную лестницу.
– Оружие бросить! – приказал он, и Абиев с Черемесовым беспрекословно подчинились.
Последним в яме оставался Джафар. Из-за его сломанной ноги туда пришлось спускаться парню из спецназа. Он обвязал азербайджанца страховочным тросом, и лишь тогда бойцам удалось вытащить его наружу.
Абиев кряхтел, шумно отдувался, словно умирающий старик.
Оказавшись наверху, он первым делом взглянул на Павлова и спросил:
– Брат, ты про жену правду сказал?
– Правду. Она сейчас в больнице, роды вот-вот начнутся.
Глаза Абиева наполнились слезами.
Геннадий Назаров
В СИЗО «Лефортово» Павлов приехал к полудню, прошел рамку, предъявил на контрольно-пропускном пункте адвокатское удостоверение.
– Рад вас видеть, господин Павлов, – проговорил Геннадий, когда тот вошел в камеру свиданий.
