– Но ты же и так ее залатываешь, – сказал Сигмар.
– Да не с ней. С твоей женой, – огрызнулась Агла.
Сигмар ссутулился и стал совсем жалким:
– И почему это я должен делать? Тут полно ее родичей.
Агла нахмурилась:
– Но… ты ее муж.
Сигмар презрительно фыркнул:
– Я скорее…
Скрипнула дверь, и разговор стих. Все обернулись посмотреть, как входит громадина Бьёрн, а следом за ним его изящная сестра. «Скорее утонувшая крыса», – подумала Хельга. В тех местах, где промокшая одежда не липла к ее телу, она отвисала, а хлюпанье башмаков Йорунн разносилось по всей комнате, пока она не остановилась.
Хельга чувствовала, как бьется ее сердце. Раз-два… Раз-два…
– В тебе нет чести. Ни капли, – голос Аслака был ровным и натянутым, как тетива. – Ты могла ее убить.
– Странное время ты выбрал, чтобы за нее заступаться, – ответила Йорунн.
– НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ! – заорал неожиданно взъярившийся Аслак. – НЕ СМЕЙ РАСПАХИВАТЬ ПАСТЬ, А ТО Я ТЕБЕ ВСЕ ЗУБЫ ПОВЫБИВАЮ, МЕЛКАЯ ТЫ ВОНЮЧАЯ СУЧОНКА!
– Аслак! – воскликнула Агла.
– Заткнись, – рявкнул Аслак и уперся взглядом в Йорунн. – Ты ведь знала, что я все исправил. Ты знала, что я обеспечил свою семью. Ты знала, что мы будем счастливы. И решила все испортить. Да знаешь, что я…
Это было незаметное движение, скорее смещение, но неожиданно между Аслаком и его мишенью возник Эйнар.
– Хватит, – сказал он, и Хельга почувствовала озноб. Голос Эйнара изменился, и его осанка тоже. Это была не просьба остановиться, а скорее обещание того, что случится, если Аслак этого не сделает.
Краем глаза Хельга заметила, как Агла и Тири быстро обменялись взглядами, и мгновение спустя жена Бьёрна очутилась рядом с Аслаком, вплотную к нему, и мягко, но настойчиво положила руку ему на плечо. Она зашептала тихо и убаюкивающе. Было трудно разобрать слова, но смысл их был очевиден. Успокойся… успокойся. И это сработало: угроза, исходившая от Эйнара, вместе с шепотом Тири заставили Аслака отступить.
«Он сбит с толку, – подумала вдруг Хельга. – Сбит с толку и запутался».
Из другого конца комнаты оскалилась Йорунн:
– Я разделала бы тебя за секунду, говнюк мелкий. Но ты хотя бы мужчина, не то что мой так называемый муж.
В углу насторожился Сигмар.
– Поосторожнее, жена, – прорычал он.
– Или что? Побьешь меня, когда уедем? – бросила Йорунн. – Ты не посмеешь. По крайней мере пока я смогу смотреть тебе в глаза. Ты тряпка.
Хельга услышала, как у нее за спиной втянула в себя воздух Агла.
– А ты чудовище! Каждый день кусаешь меня за пятки – ничего-то я не делаю правильно, никаких денег тебе не достаточно, и ты всегда, всегда недовольна!
– О, а ты был доволен, когда мы поехали навестить мою семью? – Йорунн почти кричала. – Ты никогда этого не хотел. Ты никогда меня не хотел. Ты женился по расчету – а может, чтобы от чего-то скрыться, – и теперь никуда от меня не денешься. И я знаю, что тебя это бесит.
– Захочу – и денусь, – сказал Сигмар и протолкнулся мимо Хельги к боковой двери. Распахнул ее стремительным пинком и был таков.
Позади Йорунн открылась главная дверь, и вошла Хильдигуннюр, а следом Уннтор.
– Что, во имя ледяной подмышки Хель, тут творится? – рявкнул старый вождь.
Отчаянный вопль Йорунн был лишь наполовину человеческим. Сначала у нее подогнулись колени, а потом она, всхлипывая, стекла на пол.
– Йорунн! – в голосе Хильдигуннюр появились нотки паники, которой Хельга раньше не слышала. Мать моментально оказалась рядом с ней, а следом торопливо присоединилась Агла.
– Он – ох, я не могу… – остальные слова Йорунн растворились в потоке слез и громких рыданий.
Хильдигуннюр опустилась на колени и погладила ее по волосам:
– Шшш, – прошептала она, – сначала подыши, потом поговорим.
Пока Йорунн тихо вздрагивала в ее руках, старая женщина огляделась и поймала взгляд Аглы:
– Она избита. Что случилось?
– Ну… Они дрались. Она с Руной – заикаясь, сказала Агла.
– Почему?
– Мы не знаем, – сказала Агла.
Руна поднялась с кровати и нерешительно подошла к ним:
– Это я виновата.
– Да? – Голосом Хильдигуннюр можно было прорезать камень.
– Да, она задала мне вопрос, а я наговорила того, что не стоило говорить.
Старая женщина осмотрела жену Аслака.
– Вряд ли это было что-то очень страшное, – сказала она.
– Откуда ты знаешь? – спросила Агла.
– Ну, – сказала Хильдигуннюр, – она же до сих пор жива, правда?
И она снова повернулась к Йорунн, поглаживая ее волосы и тихо шепча. Хельга наблюдала издали. Она бы подошла помочь, но почему-то это казалось неправильным. «Они похожи, – подумала она. – Они все похожи, а я другая».
Чуть погодя Хильдигуннюр усадила Йорунн на лавку и собрала семью вокруг себя. Лицо Руны слегка порозовело, ее окружали дети и Аслак. Хельге казалось, что они стали ближе, чем раньше, что немножко ее задевало, но, с другой стороны, приносило облегчение. После вспышки в Аслаке стало меньше жестокости, которую она заметила, меньше опасности, которую она почуяла, – и это было хорошо, потому что, судя по лицу ее отца, опасности на Речном хуторе и так хватало.
– Это был он. Я найду его и сверну ему шею, – сказал Уннтор. – Как цыпленку.
В голосе его слышалось спокойствие, от которого мороз бежал по коже.
– Ты этого не сделаешь, – сказал Бьёрн. – Мы пойдем за ним, и поймаем его, и свяжем, а потом соберем совет и все обсудим. – Он помолчал. – А потом делай с его шеей что захочешь.
– Зачем ждать? – спросил Уннтор.
– Помолчи и послушай сына, здоровый ты бычара, – сказала Хильдигуннюр. – В кои-то веки он что-то умное сказал. Йорунн, поговори с нами. Расскажи о нем.
– Он был… добр ко мне, сперва, – начала Йорунн. – После… ну, вы знаете.
Кивки за столом.
«Что? Что они знают?»
– Карл сказал, что плавал с ним однажды, давно. Не скажу, что он притащил его ко мне связанным, но… – она улыбнулась, вспоминая. – Это был незабываемый поход на ярмарку.
Лишь сейчас Хельга заметила, что Эйнар неслышно отошел в тень, к боковой двери. «О чем бы она ни вспоминала, он этого слышать не хочет». Ее сердце болело за молодого человека, которого она считала братом. «Больше, чем вот этих, по крайней мере».
– Он был просто… не похож на мальчишек с хутора, – продолжила Йорунн. – Быстроногий. И языком умел пользоваться.
