– Звучит неплохо, – сказала Хильдигуннюр.
– А как насчет твоего сына-полудурка? – рявкнул Карл.
Сердце Хельги выпрыгнуло ей в рот и на полмгновения замерло там.
Дом заполнила тишина.
Потом Бьёрн очень спокойно накрыл огромной ладонью обе руки своей жены и взглянул Карлу прямо в глаза:
– Мой сын-полудурок, – сказал он, и голос его был словно плывущий айсберг, – добрый и мирный, никого не обижает, почти ничего не ломает и вырастет очень сильным. Так что он и на хуторе пригодится, и люди его будут любить. Чего о тебе совсем не скажешь, милый братец. Что ты на это ответишь?
Он сказал это спокойно, но при взгляде на него было понятно, что Бьёрн просто жаждет стычки, и на этот раз Карлу не застать его врасплох.
Эйнар отвел Хельгу на безопасное расстояние от стола и взглядом указал ей на ноги Бьёрна. Они медленно сдвинулись под скамью, здоровяк был готов броситься вперед под любым предлогом.
Карл открыл рот, собираясь заговорить.
– Молчать, – голос Хильдигуннюр настиг их, будто треск сломавшейся ветки. Чары были сняты. Старая женщина больше не улыбалась и не сверкала глазами. Она была плоть от плоти земли и гор и, как все матери до нее, не терпела непослушания. – Я не позволю, чтобы мои сыновья кидались друг на друга, как их сдуревшие дворняги. Карл, ты лезешь в драку. Я знаю, ты драться любишь, но не смей вредить своей родне ни словом, ни делом под моей крышей. А ты, Бьёрн, оставь брата в покое и не обращай внимания на его слова. Ясно?
Ее сыновья уткнулись взглядами в стол.
– Да, мама, – пробормотали они.
– Я вас не слышу. И смотрите в глаза, когда со мной говорите, – рявкнула она.
Две головы вскинулись вверх; две пары глаз уставились на Хильдигуннюр.
– Да, мама, – дружно сказали они, на этот раз громче.
Она удовлетворенно кивнула и вновь откинулась на спинку стула.
– Так значит, у тебя все хорошо, – прогудел Уннтор, и Бьёрн утвердительно буркнул, стараясь не глядеть в сторону Карла. – Отлично. Йорунн?
Сестра мило улыбнулась Уннтору.
– Да, отец мой? – сказала она, и речь ее сочилась жизнерадостной покорностью.
Братья уставились на нее.
– Тебя это тоже касается, нахалка, – проворчала Хильдигуннюр, но не слишком сурово.
– Расскажи нам о жизни на востоке, – сказал Уннтор. – Мы кое-что слыхали, но не очень много.
– О? И что же вы слыхали? – спросил, улыбаясь, Сигмар. «У него в глазах улыбки тоже нет», – подумала Хельга и решила понаблюдать за шведом, когда он не будет ее видеть.
– То да се, – сказала Хильдигуннюр. – Как будто старый король Эрик войну затеял.
– Хм, – сказала Йорунн. – Два года назад?
– Что-то вроде того, – ответила Хильдигуннюр.
– Да ничего такого не было, – сказал Сигмар. – Небольшая стычка с двоюродным братом. Они потом между собой разобрались. Забавная история.
– А мы слышали, что там армии собирались, – сказал Уннтор.
– Так а что еще армиям делать? – спросила Йорунн. – Собрались, повоевали, а надоело воевать – разошлись по домам.
Хильдигуннюр окинула дочь таким взглядом, словно оценивала особо норовистую кобылу:
– Может, и так, – сказала она, – но важные слухи из внешнего мира до нас редко доходят.
Йорун ответила таким же взглядом:
– Я и не знала, дорогая мамуля, что новости могут так долго от тебя скрываться.
– Я знаю то, что знаю, – сказала Хильдигуннюр, – но не больше.
– Да мы вам все уже рассказали, – сказала Йорунн. – На востоке скучно, правда. Главные вести теперь приходят с юга. От границ с данами. Много товаров оттуда идет.
– Интересно, – сказала Хильдигуннюр.
Это произошло лишь в ее воображении, но Хельге послышалось, будто убирают доску для тафла. «На что они играли?» Она хорошо улавливала темп и интонации в голосе Хильдигуннюр – та не раз давала Йорунн шанс раскрыться, но не получила ничего. «Или она охотилась за уловками Йорунн?» Поединок умов закончился, но Хельга не могла понять, кто выиграл.
– Расскажите нам об Уппсале, – сказал Уннтор.
– Мы постоянно туда ездим ко двору, – сказала Йорунн. Глаза Гиты расширились, а она продолжала: – Обсуждаем торговлю с югом и болотами.
Гита не смогла сдержаться. Пораженным голосом она произнесла:
– Вы бываете при дворе короля Эрика?
– Бываем, – как ни в чем не бывало сказала Йорунн, – да только с этим одна морока. Приходится наряжаться в дорогую одежду и…
– А вы меня возьмете? Можно я с вами съезжу? Один разик?
– Почему бы и нет. Я попрошу…
– Нет, – твердо сказал Карл. На мгновение, пока гости за столом осознавали это слово, все стихло, а потом четыре голоса заговорили разом:
– Карл… мне кажется…
– Почему нет? Никакого вреда…
– Ты уверен?
– Ну же, братец, дай дево…
Но всех перекрыл вопль Гиты:
– НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
Рядом с Руной дружно разрыдались Сигрун и Браги, тонкие, пронзительные голоски взметнулись под крышу. Карл снова ударил кулаками в стол, поднялся с места и повернулся к хмурой дочери:
– ЗАТКНИ свой РОТ и слушай, что тебе ГОВОРЯТ, – проревел он, брызгая слюной. – Хватит с меня того, что вы все тявкаете и хватаете меня за пятки. Ты вернешься со мной и с матерью и пойдешь замуж. И ни в какую сраную Уппсалу со сраными ветошниками не поедешь.
Мгновение тишины, а затем…
– Ветошниками?
Хельга увидела, как поднялся Сигмар, двигаясь спокойно и неторопливо. А еще она заметила пустое место возле его тарелки – там, где прежде лежал нож.
Карл уставился на него:
– Ты слабак и рохля и ни хрена не делаешь, только пыжишься, а вся эта ваша «торговля» – одна сплошная брехня.
Сигмар улыбнулся:
– А что же я должен вместо этого делать? Пойти в «поход»? – Хельга почти увидела кавычки вокруг этого слова. – Убить парочку беззащитных крестьян где-нибудь в Саксонии? – Он посмотрел Карлу в глаза. – Вернуться домой и купить большой хутор? Перепробовать все, чтобы стать большим человеком? – Улыбка сделалась волчьей. «Ну же», – говорила она. – Залезть в долги и в слезах броситься к папочке?
Агла едва успела натянуть недоуменное лицо, когда Карл вскочил на стол, растолкав миски, и бросился на Сигмара, рыча во все горло.
– Бьёрн! – крикнула Тири, но великан лишь расставил руки, заслоняя свою семью, и сделал шаг назад.
Ожидавший нападения Сигмар ловко отступил, отодвинув Йорунн в сторону, и вышел на свободную часть комнаты. Он выгнулся как кот, посмотрел на Карла, и острие прихваченного им ножа блеснуло в свете огня.
