– Иди и тихонько сядь на свое место, – прошептала Хельга Вёлунду. – Я тебе кое-что принесу.
Мальчик посмотрел на нее широко раскрытыми глазами и кивнул. Она посмотрела, как он ковыляет в угол для детских игр, большой и неповоротливый, как бычок. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти кости, с которыми прошлым вечером играли детишки, и когда она принесла их Вёлунду, тот благоговейно коснулся их, а потом оглянулся, чтобы убедиться, что он действительно наедине с этой горой игрушек и не надо ни с кем делиться.
Он немедленно погрузился в какую-то сложную и непонятную игру, которую сам придумал.
– …Только это не оправдание, – повысила голос Агла. Заинтересованная Хельга подошла ближе.
– Не знаю, – сказала Тири. – Разные бывают случаи.
– Да мне плевать. Если обещал себя женщине – так и не нарушай обещания. – Нож в ее руке несколько раз громко простучал по разделочной доске, словно дятел по дереву.
– Ты совершенно права, – примиряюще сказала Хильдигуннюр. – Нечего мужикам совать свой нос куда не следует. Но даже самые примерные овцы заплутают, если ворота открыты и собака спит, правда ведь?
По лицу Аглы было видно, как чувства борются в ней со словами Хильдигуннюр.
– Все равно оправдания нет, – проворчала она. – Но я понимаю, о чем ты.
– Ой, да ни на что они не годятся, – сказала Тири с вымученным весельем.
Мать Хельги не преминула отозваться:
– Ну, для одного они точно годятся, скажу я вам, – добавила она, вызвав у женщин смешки. «А сейчас…» – подумала Хельга, выжидая, – да, точно: глубокий вдох, серьезный голос. – Все женщины должны знать, – Агла и Тири придвинулись ближе, – что мужчины – как мосты.
Недоумение на лицах: они уже у Хильдигуннюр в руках.
– Один раз их уложишь как надо – и ходи по ним хоть до конца жизни.
По дому загуляли порывы хохота. Даже Хельга обнаружила, что улыбается, несмотря на залившую лицо краску.
– Эй, курицы, потише! Растрещались на всю долину, а мы тут разговаривать пытаемся! – прокричал Уннтор с другого конца дома.
– Конечно, как скажешь, супруг мой, – сладенько протянула Хильдигуннюр и захлопала ресницами, вызвав еще один всплеск хохота. Она отвернулась и продолжила работу, а следом за ней и Агла с Тири, только теперь у них на лицах были настоящие улыбки. Когда они ушли в работу с головой, пожилая женщина обернулась к Хельге, посмотрела ей в глаза и взглядом сказала: «Вот как это делается».
В ответ Хельга улыбнулась: «Я видела. Я поняла».
Она услышала, как позади нее открылась дверь. Вошла Гита, внимательно осмотрела комнату и направилась к своей кровати.
Агла, не оборачиваясь, спросила:
– А за детьми кто смотрит?
– Руна, – ответила Гита. – Я подумала: а почему нет? Это ее дети, в конце концов.
– Так молода и так мудра, – сказала, улыбнувшись, Хилдигуннюр.
– Да уж, – ответила Агла, – во всем-то она разбирается.
Хильдигуннюр наградила ее улыбкой, и она усмехнулась.
– Хельга, иди сюда, – пророкотал Уннтор. – Не трать свое время в курятнике.
– А ты-то кто тогда, муженек? – прокричала на весь дом Хильдигуннюр; смешки снова переросли в хохот, и Тири с Аглой обменялись улыбками. Хельга прошла по комнате и уселась на скамеечку на безопасном расстоянии от Йорунн. Изящная женщина улыбнулась ей, но в глазах ее улыбки не было.
– Разреши наш спор, дитя, – сказал Уннтор. – Почему твоя мать всегда выигрывает в тафл? Йорунн говорит, это потому, что она думает наперед. Я считаю, что она просто ведьма.
– Вы оба правы, – не задумываясь, сказала Хельга.
– Я все слышу! – прорезал комнату притворно гневный голос Хильдигуннюр.
Йорунн усхмехнулась:
– А мы тогда кто?
– Везунчики? – сказала Хельга. – Мы до сих пор живы.
Усмешка Йорунн переросла в улыбку, и она подсела ближе к Хельге.
– Она либо мудра, либо издевается, – сказала она. – В любом случае мне она нравится.
Уннтор тоже улыбнулся Хельге:
– Ты одна из моих, это точно, – сказал он. – Пусть и досталась нам вроде как забесплатно.
– И, конечно, если задумаешь прикарманить наше наследство, мы тебя прикончим, – добавила Йорунн.
В горле Хельги запузырился нервный смех.
– Разумеется, – сказала она.
– Оставь ребенка в покое, дочка! Наследства не будет еще лет сорок. Моя дорогая жена-ведьма пока еще не даст мне скопытиться. Вот, помню, как-то раз…
Внимание Хельги отвлекло легкое прикосновение к ее руке: рядом стояла взволнованная Гита.
– Можно тебя?.. – пробормотала она, глядя на дверь.
Хельга встала. Уголком глаза она заметила, как Йорунн с натянутой улыбкой смотрит на отца.
– Пойдем. Наружу, – сказала она.
Небо было темно-синим, испещренным тускло-белыми плывущими облаками, и Хельга поежилась. Ближе к ночи становилось зябко, и посиделки в тепле под россказни Уннтора внезапно показались куда более заманчивыми. Она повернулась к Гите и собралась было рявкнуть на нее, но вспомнила только что преподанный Хильдигуннюр урок терпения и спокойствия. Вместо этого она мягко спросила:
– Что такое?
– Руна, – ответила Гита. – Она себя очень странно вела – там, у реки.
– Разве она не всегда такая? Та еще колючка.
– Ну, да, только дело не в этом, – сказала Гита. – Она была почти – ну, спокойная, но что-то в этом было нехорошее.
– Да? – Хельга пыталась оставаться невозмутимой. Ножи. Ножи в темноте… Ощущение было такое, словно жуткий голод терзал ее внутренности. Ей удалось продолжить ровным голосом: – Расскажи мне.
Гита уставилась себе под ноги.
– Я не знаю, что еще сказать. Просто… Она шла вдоль реки, и вроде как топтала траву, а когда увидела меня, то словно бы… ну, что-то в себе подавила, а потом так кивнула, будто хотела, чтоб я просто ушла, понимаешь? Она была такая серьезная, и я почувствовала… ну…
– Я не думаю, что Руна из тех, кто скрывает причину недовольства, – заметила Хельга, и Гита фыркнула.
– Где-то на севере есть берлога, в которой не хватает медведицы, – сказала она.
Хельга улыбнулась, но не смогла стряхнуть нарастающее беспокойство.
– Уверена, если что-то ее беспокоит, мы об этом скоро узнаем.
– Так что, думаешь, нам надо с ней поговорить?
– Нам? – Хельга немного поразмышляла о том, не стоит ли ей в самом деле пойти и узнать, что стряслось, но разговор с женой Аслака мало привлекал ее, даже если бы та не была озлобленной. Она решительно замотала головой. – Нет… нет, наверное, не стоит. Если на хуторе что-то не так, моя мама с этим разберется. Но ты правильно сделала, что мне сказала. Пойдем вернемся в дом.
