– Думаю, мы должны помогать друг другу по мере сил, при наличии возможности, – произнес герцог. – Господин генерал-губернатор, как вы относитесь к тому, что мы с вами заключим соглашение о взаимном сотрудничестве, по которому солдаты из войск, расквартированных в вашей колонии, будут проводить отпуска в моей системе? Условия для того, чтобы отдохнуть после тяжелой службы по охране границ Империи, у нас здесь прекрасные, могу констатировать сей факт без тени сомнения.
– Ваше предложение льстит мне и, не буду скрывать, очень заманчиво, – ответил Кортез, поднося к губам стакан, чтобы возникшая пауза в его словах не показалась неуместной. – Для воинов вверенной мне Императором системы это будет большая честь, – озвучил сформулированную в уме фразу генерал-губернатор. – Если вы не возражаете, я направлю запрос в оперативное командование Пятого флота.
Владетельный герцог некоторое время вдумчиво смотрел на собеседника, причем так пристально, что у Кортеза пробежал по спине холодок. Неужто он сказал что-то не то?
– Конечно, – после долгой паузы произнес Растор, – если вы считаете это нужным. Я надеюсь, что ваш запрос как можно быстрее преодолеет все бюрократические препоны.
Лорд снова сделал паузу, ожидая от Кортеза каких-то слов, но адмирал молчал. Он понял, что сейчас за этими вроде бы такими простыми фразами и предполагаемыми действиями стоит действительно большая игра – и влезать в нее, не понимая не то что свою роль, а даже промежуточную ближайшую цель, считал глупым.
– Господин генерал-губернатор, – судя по мелькнувшей на лице тени, решил все для себя герцог, – я счастлив нашему знакомству и надеюсь на его дальнейшее продолжение. Ведь мы с вами, являясь гражданами Септиколии, волею его величества получившие право владеть и управлять, должны с честью и ответственностью пользовать это право, преумножая богатство вверенных нам провинций. Во благо Империи.
Кортез, почувствовав, что аудиенция подходит к концу, отставил бокал в сторону, готовясь прощаться.
– Прошу простить старика, что отнял своим брюзжанием у вас столько времени, – неожиданно изменившимся тоном произнес герцог. Однако, несмотря на его извиняющиеся интонации, отсутствующий взгляд Растора был холоден.
Генерал-губернатор попробовал было рассыпаться в объяснениях, что герцог никоим образом не отнял у него времени, а наоборот – оказал ему невиданную честь, соизволив принять у себя, но был прерван.
– Полноте, полноте, – улыбнулся Растор, глядя все теми же холодными глазами, – поднявшись и подхватив Кортеза под руку, провожая его до дверей своего кабинета.
– Господин генерал-губернатор, – остановившись у высоких резных створок, неожиданно негромко произнес герцог, – вы скоро будете на Империуме. Это самое сердце Внутренних миров, сердце Септиколии, и жизнь и нравы там очень сильно отличаются от тех, к которым мы привыкли на границах Империи. Поэтому если вас что-то будет смущать, или вы, возможно, обратите внимание на какие-то кажущиеся невероятными слухи, или вам нужен будет совет, помните – я как друг в любой момент буду готов вас принять, выслушать и попробовать помочь.
Кортез удивленно посмотрел на Растора, но тот уже распахнул дверь кабинета, перепоручая гостя мажордому и церемонно прощаясь. Молодой адмирал, покинув дворец владетельного герцога, сначала вернулся в каюту «Кастардии», несколько раз прогнав в памяти весь разговор. После, отправив запрос в оперативное командование Пятого флота, Кортез на нанятом боллерте направился в одинокое бунгало прибрежной полосы. Когда адмирал встретился с супругой, он уже практически не вспоминал о состоявшемся разговоре.
Генерал-губернатор Кортез еще не догадывался, что беззаботной по сравнению с прошлыми годами жизни ему осталось всего несколько недель – как раз столько времени, сколько требовалось «Кастардии», чтобы достигнуть Империума.
На следующий день владетельный лорд Растор из своего кабинета наблюдал, как огромный и изящный белоснежный лайнер, опоясанный линиями иллюминаторов, бесшумно поднимается на антиграве из космопорта – «Кастардия» принадлежала к элитным, «чистым» лайнерам – кораблям такого класса, которым была разрешена посадка даже на курортные планеты типа Целеста-Прайм. Когда, поднявшись за облака, активировавший маневровые двигатели лайнер исчез, оставив за собой в небе широкую свечу инверсионного следа, лорд Растор вздохнул и, еще раз проверив активацию защитных систем, подошел к терминалу связи.
На вызов ответили почти мгновенно.
– Приветствую, – слегка склонил голову герцог.
Фигура собеседника практически зеркально повторила приветствие.
– Кортез, – только и произнес Растор.
– И?
Герцог ничего не ответил, лишь слегка дернул щекой и отрицательно покачал головой. Вчера, разговаривая с молодым генерал-губернатором, он даже не предложил ему военную помощь – Кортез показался ему человеком из другой галактики, – адмирал даже ни разу не реагировал на невероятно толстые намеки на упорно пульсирующие в кругу высшего света слухи. Хотя что с него взять – генерал-губернатор к этому самому свету принадлежал только формально, по сути же только и гоняясь за рейдерами в своей богами забытой системе. Но надо признать, со своей работой он справлялся неплохо.
Рисковать же, пытаясь с наскока обсудить с Кортезом острые, назревшие в Империи проблемы, Растор не стал. Еще не время.
– Как он? – поинтересовался герцог.
– Все по-прежнему, – ответил ему собеседник. – И даже хуже.
Жестом попрощавшись, лорд Растор отключился. Вернувшись за свой стол, он уселся в кресло и долгим взглядом воззрился на еще не истаявший в небе белесый след «Кастардии», размышляя о ситуации в Септиколии.
Проблем было много. Очень много. В любом конце огромной державы, в любом секторе можно было навскидку назвать одну, а иногда и несколько могущих повлиять на благополучие Империи в целом. Но была еще одна проблема, стоявшая особняком. Самая главная, сложная и практически нерешаемая, находившаяся в самом сердце Империи. Проблема, вышедшая из-под контроля и ведущая государство куда угодно, но только не к процветанию и благополучию.
Император.
Система Септиколия. Планета Империум
Первый в наступившем году императорский бал проходил в роскошном дворцовом комплексе у Этрейского озера, на берегу которого прямо сейчас швартовалось множество открытых гравилетов и боллертов, мягко стелящихся к пристани над самой поверхностью воды. Несмотря на абсолютно чистое небо – полеты над территорией были строжайше запрещены – и невероятное количество гостей – более двадцати тысяч приглашений было отправлено по разным уголкам Империи, – никакой суеты и толчеи не было.
Многочисленные распорядители, коих можно было различить по нарядным ливреям повсеместно на втянувшейся пристани в дугообразной гавани, встречали гостей, направляя каждого в отведенную для него часть парка. Несмотря на то что прием именовался императорским, лишь малой части приглашенных посчастливится увидеть сегодня Императора не на голоэкранах, а вживую – парковый комплекс, расположившийся на огромной территории просто невозможно было пересечь пешком за время, отведенное на весь прием. Да и бдительная охрана воспрепятствовала бы проходу гостей, чьи приглашения не предполагали допуска во внутренние, близкие к императорскому дворцу места.
