Крис барабанит в дверь, когда на мне уже практически ничего нет. Накинув халат, я бегу вниз, чтобы впустить его в дом. Его лицо красноречиво говорит о том, что он уже понял, что натворил.
– Пошли наверх, – бросаю я.
Я десять лет была замужем за этим человеком, так что вряд ли удивлю его своей наготой.
– Чтоб мне провалиться, Эстер!
Сев на нашу кровать, Крис смотрит на меня. Я бросаю на него гневный взгляд, но его пугает совсем не это.
– Что такое? – спрашиваю я, надевая чистый бюстгальтер, который мне теперь жутко велик, и застегивая его на самый последний крючок, что не особо помогает делу.
– Эстер, что с тобой произошло? Да ты просто ходячий скелет, черт побери!
– Да. Я же тебе рассказывала. Или нет? Мы поехали на рыбалку и высадились на необитаемом острове, чтобы устроить пикник. Наш сопровождающий поплыл за зажигалкой и не вернулся. А через двадцать девять дней наш костер заметили рыбаки и спасли нас. Мы провели там двадцать девять дней, Крис.
Он долго молчит. Потом вздыхает:
– Я тебе верю. Абсолютно. Это больше похоже на Эстер, чем побег в райские кущи с молодым любовником и отказ от собственной дочери.
– Что? – застываю я.
Крис со вздохом кладет ноги на кровать, и хотя на нем жутко грязные ботинки, я не протестую.
– Ты прислала мне сообщение, где говорилось именно это. Оно пришло с твоего аккаунта. Ты ведь перед отъездом завела себе аккаунт в «Хотмейле»?
– О, да кто сейчас пользуется «Хотмейлом»?
Я судорожно прокручиваю это в голове.
– Но сообщения приходили через «Хотмейл». Это точно. Я тоже думал, что он устарел. Но ты написала, что завела новую почту, и от тебя приходили сообщения, в которых было твое имя. Ты сообщала, что дико счастлива на островах, и мы с Дейзи радовались за тебя. Ведь я был за нее в ответе и старался как мог. Помогал Дейзи писать тебе обо всем, что ей казалось важным: обо всех ее новостях, о собаках, о прогулках верхом, о том, как она плавала. Ну, ты сама знаешь.
– Не знаю, – отвечаю я, похолодев. – Абсолютно ничего не знаю. Из Куала-Лумпура я два раза писала тебе на почту. В те несколько дней, которые я там провела. А на острове Интернета не было. Так что на почту я тебе ничего не отправляла, только сообщения на телефон.
Крис теребит свой хвост:
– Да, Дейзи они очень понравились. Она говорила, что они такие милые. Такие по-настоящему мамины.
– А чьи же еще? Я ведь и есть ее мама.
Я застегиваю строгую блузку, которую носила на свою скучную офисную работу.
– Дейзи сразу поняла, где ее настоящая мать и где кто-то другой…
– Возможно.
Блузка развевается вокруг меня, как парус. Типично секретарский шелковый прикид. Такая мне и нужна. Я роюсь в юбках, стараясь найти что-нибудь безразмерное.
– Крис, ты на машине? – спрашиваю я.
Он кивает.
– По дороге расскажешь, что произошло. Сейчас нет времени. Даже подумать страшно… Ты помнишь, я тебе говорила, что Дейзи ни в коем случае не должна встречаться с моей так называемой семьей? Помнишь, как я скрывала от них ее существование? Помнишь, как ты хотел дать в газету объявление о ее рождении, чтобы соблюсти эти чертовы традиции, а я тебя остановила, потому что был риск, что моя семейка о ней узнает?
Крис молча кивает, стараясь не смотреть мне в глаза. Время отсчитывает секунды.
– Я сам отвез ее туда, – наконец признается он.
Я готова ехать.
– Поедем за ней, и ты сам все увидишь.
Крис с застывшим лицом соскальзывает с кровати.
– Поехали, Эстер. Мы ее найдем.
Глава 41
Крис припарковался за углом. Со стороны моря дует холодный ветер, освежая. Впервые в жизни я не радуюсь морскому виду. Как хорошо, что больше не надо смотреть на водную гладь.
– Так ты только что с самолета? – спрашивает Крис.
– Я прилетела часа два назад.
Я смотрю на солнце. Похоже, сейчас вторая половина дня, хотя я уже потеряла представление о времени.
– Устала? Страдаешь от разницы во времени?
Я пожимаю плечами:
– Не самая большая проблема для меня.
– Давай по дороге купим кофе. Возьмем с собой.
– Я больше не люблю кофе. Ну да ладно. Почему бы и нет?
Я сажусь на переднее сиденье и застегиваю ремень безопасности. Мой бывший муж искоса смотрит на меня.
– Ты мне никогда ничего не рассказывала, – говорит он, поворачивая ключ зажигания.
Мотор оживает и начинает тарахтеть. Я смотрю на проходящую мимо женщину с ребенком. Малыш поминутно останавливается, засматриваясь на всякие интересные вещи: улитку на стене, росток, пробивающийся сквозь трещину в асфальте.
– Я знаю. Но мне казалось, самое главное я тебе сказала. Теперь вижу, что нет. Это моя вина.
Мы вливаемся в транспортный поток. Крис поворачивает налево, на Черч-роуд, проезжая мимо зала, где много лет назад я занималась йогой для беременных.
Крис смотрит вперед, ведя машину гораздо осторожнее, чем обычно.
– Не говори глупостей.
– Я была твоей женой. У нас ребенок. Вырвавшись оттуда, я решила никогда о них не вспоминать. Но тебе-то надо было сказать. – Я пытаюсь улыбнуться: – Это одна из миллиона причин, почему у нас с тобой не сложилось.
Крис молча ведет машину. На выезде из города он вдруг произносит:
– Это симптом, а не причина. Ты не считала нужным посвящать меня в свои тайны. Я для тебя слишком мало значил. Так, может, ты просветишь меня сейчас?
Я думаю об Эде. Ему бы я с радостью рассказала о себе все. Но на острове мне было слишком тяжело об этом говорить. Воспоминания об общине, когда находишься черт знает где и не имеешь надежды на спасение, просто свели бы меня с ума.
– Хорошо. Давай поскорее уберемся из Брайтона, и я расскажу тебе все.
На автозаправке мы купили кофе, и теперь я держу в руках бумажный стаканчик. Он очень горячий, но я его пробую.
– Здесь только молоко и аромат кофе. Не то что на островах. Такой я вполне могу пить.
– Тогда заливай его в себя.
Я делаю несколько глотков. Крис ставит свой стаканчик между сиденьями и запускает мотор.
– Ну, начинай, а потом я тебе расскажу.
И я начинаю быстро говорить. Делюсь с ним воспоминаниями о своем детстве, проведенном в общине. О своем побеге, мнимой смерти и похищении детей у бывших членов общины, которым она мстит за предательство. Я стараюсь не смотреть на Криса, чтобы не видеть его лицо.
