Гаага
Шеннон со смехом навела камеру на Манцано. Она заглянула ненадолго – теперь времени у нее было немного.
– Ты теперь герой! – воскликнула она. – Ты прославишься!
Пьеро заслонил лицо рукой:
– Всю жизнь мечтал…
– Но ты ведь дашь интервью?
– А почему бы нам не поменяться ролями? Я возьму интервью у тебя. Все-таки ты добыла компьютер, с которого я вышел на нужный сайт.
У Лорен снова зазвонил телефон. Она обменялась парой реплик с собеседником, отключилась и кокетливо заметила:
– Меня и так отовсюду дергают…
– Ты же знаменитость, – отпарировал Манцано.
– Я лишь разношу новости. – Шеннон села на диван и задумчиво посмотрела на Пьеро: – О чем ты думаешь?
– То есть?
Вся задиристость из ее голоса испарилась; теперь Шеннон говорила мягко, но уверенно:
– Прости, но мы столько пережили вместе, и я вижу, что тебя что-то заботит.
– Может, как раз то, что мы пережили?
Шеннон бросило в жар. Она почувствовала, что краснеет, и ей стало неловко. Лорен по-прежнему не могла разобраться в своих чувствах к Пьеро. За время своей одиссеи они заметно сблизились, во многих смыслах. Но, прислушиваясь к себе, Шеннон признавала, что воспринимала его скорее как старшего брата, которого у нее никогда не было.
Должно быть, Манцано заметил ее смущение.
– Я о том, что мы видели и пережили. Последствия этой безумной акции, через что пришлось пройти людям.
Лорен ощутила легкое разочарование и вместе с тем – облегчение.
– Такое не сразу забудется.
Пьеро, кивнув, посмотрел в окно.
– Я одного не понимаю, – произнес он. – Эти люди столько сил отдали ради воплощения своего замысла… Помнишь, я говорил об этом с Болларом, когда тот улетал в Стамбул?
«Помню, – подумала Шеннон. – Он хоть иногда может отвлечься?»
– Я все думаю, как они собирались определить, что достигли своей цели. Или им это уже удалось? В своих публикациях они рассуждали о новом порядке, более справедливом и честном. Но чтобы прийти к этому, необходимо начать все с нуля. Перезагрузиться. Привести систему в исходное состояние. Если лишить нас основ нашей цивилизации, как они планировали, то нам пришлось бы все выстраивать по новой. Мы не знаем о долгосрочных последствиях, но ситуация не затянулась настолько, чтобы свергнуть существующий порядок. В большинстве стран избранные правительства по-прежнему у власти, существующие структуры возвращаются к работе. Двенадцати дней оказалось недостаточно. Предполагали они такое или нет? Намеревались ли растянуть ситуацию во времени? Я долго думал, как поступил бы на месте этих сумасшедших… Если б зашел так же далеко, – рассуждал Манцано, – я принял бы меры на тот случай, если б меня остановили раньше. Я позаботился бы о том, чтобы мои цели были достигнуты, несмотря ни на что. Посмотри на их лица после захвата. Они не выглядят поверженными. Наоборот, они спокойны, даже в чем-то торжествуют.
– Может, они просто хотели прославиться, как многие убийцы… Это им удалось, и они об этом знают.
Пьеро покачал головой, глядя в пол, словно искал там ответ.
– У меня дурное предчувствие, – произнес он. – Словно это еще далеко не всё.
– Знаешь что? – ответила Шеннон. – Мне нужно ехать в Брюссель, на встречу с разными политиками…
– Ты теперь всюду востребована.
– Может, удастся взять интервью у Сони. Все-таки благодаря ей мы смогли разобраться с нашим сайтом… Хочешь, поехали тоже? Развеешься немного.
Стамбул
– Что бы вы сделали на месте террористов? – спросил Боллар.
За окнами, над крышами города, опускался багряный диск солнца.
– Я не видел последних результатов анализа, – ответил Манцано по видеосвязи. – Элементы вредоносного кода уже реконструировали?
– Только часть.
– Они затрагивают атаки прошедших двух недель?
– Мы этого пока не выяснили. Речь идет о миллионах строк и нескончаемых совещаниях с разработчиками. К чему вы клоните?
– До сих пор казалось, что весь процесс был запущен в первый день. Или есть некие признаки, что они непрерывно манипулировали системами?
– Нет.
– Вы спросили, как бы я поступил на месте террористов. Так вот, я сделал бы так, чтобы процесс не останавливался, даже если б я сам не смог его контролировать. Я оставил бы бомбу замедленного действия, которая сработала бы, когда электроснабжение оказалось восстановлено, а я уже не смог бы сам его отключить.
Боллар замер на пару секунд, глядя в монитор. Значит, в разговорах террористов что-то было: Манцано думал, как они. Или он просто стал параноиком после всего, что выпало на его долю…
– Когда я первый раз перешел на сайт, мне попался диалог, и в нем речь шла о какой-то лазейке, – продолжал Манцано. – На что им лазейка, если они и так проникли в систему?
– Чтобы войти, когда все будут думать, что система снова безопасна… – закончил Боллар его мысль.
– Уверен, я не первый, кто пришел к этой мысли, – сказал Манцано. – Есть какие-то следы Пукао, Юсуфа и фон Ансена?
Вместо ответа Боллар спросил:
– Так вы полагаете, что это еще не конец?
– Не знаю, – признался итальянец. – Я сейчас еду в Брюссель. Оттуда позвоню еще раз.
Экран погас. Боллар связался с Красным Крестом во Франции.
– Франсуа, – поздоровалась с ним пожилая женщина, – сожалею, но мы пока не разыскали твоих родителей.
Орлеан
– Нет! – крикнул солдат впереди, достаточно громко, так что услышали Аннет Дорель и чета Болларов. – Пока в зону отчуждения никого не впускают!
– Но куда же нам деваться? – воскликнул кто-то.
– Оставаться здесь, – ответил солдат.
– Я не останусь здесь ни на минуту, – заявила Аннет, перекрикивая шум.
Венсан не ответил. Она видела страх в его глазах – страх никогда больше не вернуться домой.
– До Парижа всего сто тридцать километров! Мы должны как-нибудь попасть туда. Если электричество снова есть, мы можем нанять такси или арендовать машину. Я заплачу любые деньги. Или, может, снова пустили поезда…
Венсан с сомнением склонил голову.
– В любом случае у нас дома комфортнее, чем здесь! – воскликнула Аннет.
Она заметила, как легко произнесла «у нас». Тяжело было свыкнуться с мыслью, что Бертрана вдруг не стало. Перспектива остаться одной была невыносима.
– Вы с Селестой, конечно, едете со мной, – заявила она Венсану. – Поживете у нас… у меня, пока не сможете вернуться домой.
