В темноте вырисовывался силуэт дома.
– Там свет, – сказал Манцано.
Шеннон повернула к дому. С шоссе сбегала узкая асфальтированная дорога. Они поехали по ней, пока не оказались перед большим фермерским домом. В окнах первого этажа горел свет. Они вышли из машины. Жильцы, очевидно, услышали звук мотора. Кто-то открыл дверь. В прямоугольнике света можно было разглядеть лишь человеческий силуэт.
– Что вам надо? – спросил мужчина с ружьем в руках.
– Хотим купить немного еды, если можно, – ответил Пьеро на ломаном немецком.
Хозяин окинул их недоверчивым взглядом:
– Откуда вы?
– Я из Италии, а это журналистка из Америки.
– Хорошая у вас машина, – мужчина указал ружьем на «Порше». – И еще на ходу… Можно взглянуть?
Он шагнул вперед и опустил ружье. Шеннон поколебалась, но затем отступила в сторону.
– Никогда в такой не сидел. Можно?
Шеннон открыла дверцу, и он сел на водительское сиденье. Манцано встал рядом.
– Ключи, – фермер протянул руку.
Шеннон сразу не подчинилась, и тогда хозяин навел на нее ружье.
– Ключи, – повторил он.
Она протянула ему желаемое.
Мужчина запустил мотор. При этом он не стал закрывать дверцу и держал ружье на коленях направленным на Шеннон.
– Хороший звук. И бензин еще есть…
Он захлопнул дверцу и, прежде чем Шеннон и Манцано успели среагировать, заехал в открытый сарай. Они побежали за ним, но, когда оказались у ворот, фермер уже вылез из машины и навел на них ружье.
– Убирайтесь!
– Вы не можете!.. – воскликнула Шеннон по-английски, но Манцано остановил ее.
– Как видите, могу.
– Наши вещи, – сказал Манцано. – Отдайте хотя бы вещи из машины.
Мужчина на секунду задумался, затем стащил с заднего сиденья рюкзак Шеннон и бросил им под ноги.
– И ноутбук, – попросил Манцано и поспешил добавить: – Только не бросайте, умоляю!
Он шагнул вперед, но замер, едва фермер вскинул ружье. Мужчина достал ноутбук, соскользнувший под пассажирское сиденье.
– А теперь проваливайте!
Он запер ворота изнутри.
Лорен и Пьеро переглянулись и отошли на несколько шагов к дому. Дверь по-прежнему была открыта, и изнутри падал свет.
– Подонок! – прошипела Шеннон.
В дверях появился фермер.
– Я сказал, проваливайте! – крикнул он, и тишину прорезал выстрел. Под ноги Манцано брызнули комья земли.
– Дерьмо! – выругалась Лорен и отскочила.
Когда раздался второй выстрел и дробь просвистела прямо над ними, Пьеро схватил ее под локоть и потащил прочь.
– И не вздумайте возвращаться! – прокричал им вслед фермер. – В следующий раз я прицелюсь получше!
Гаага
– Невкусно!
Бернадетта бросила ложку в тарелку с картошкой и овощами.
– Ничего другого нет, – сказал Боллар.
– Я хочу спагетти!
Мари закатила глаза. Лекарство ей помогло, и жар уже спал.
– Ты же видишь, что плита не работает. Как я нагрею воду для макарон? В камине?
При этом, как считал Боллар, для детей все складывалось не худшим образом. Им не нужно было ходить в школу, они могли играть целыми днями, и в сложившихся условиях родители были к ним более снисходительны.
– Все равно! И я хочу посмотреть телевизор!
– Бернадетта, довольно!
– Нет, нет, нет!
Она спрыгнула со стула и выбежала с кухни.
Франсуа видел отчаяние в глазах жены. Он встал и пошел за дочерью. Бернадетта сидела в гостиной перед камином и сосредоточенно расчесывала куклу. Только выпяченная нижняя губа выдавала ее упрямство.
Боллар сел на пол рядом с ней:
– Послушай, милая…
Дочь опустила голову и нахмурила брови, выпятила еще дальше нижнюю губу и с удвоенным усердием принялась чесать куклу.
– Понимаю, все не так просто, но мы…
Бернадетта всхлипнула, и Франсуа увидел, как дрожат ее маленькие плечи. Прежде он за ней такого не замечал. Девочка плакала не от злости или упрямства. «Дети, может, и не вполне понимают, что происходит, – думал он, – но все чувствуют». Их растерянность, напряженность и страх. Отец погладил ее и обнял. Рыдания сотрясали хрупкое тело девочки, слезы падали на его рубашку.
Франсуа привлек ее к себе и стал мягко покачивать. «Нам всем тяжело, милая, – думал он. – Нам всем тяжело».
Между Кёльном и Дюреном
В свете луны показались очертания покосившегося сарая в поле.
Лорен и Пьеро повернули к нему, увязая ногами во вспаханной земле. Строение размером примерно пять на пять метров не имело окон, дверь оказалась открытой.
Шеннон порылась в рюкзаке и отыскала спички, взятые еще из Парижа. Зажгла спичку и посветила. Внутри, насколько удалось разглядеть в скудном свете, лежали остатки сена и несколько трухлявых бревен.
– Тут ненамного теплее, – заметил Манцано.
– Мы это исправим, – сказала Шеннон.
Сквозь дыру в крыше падал свет луны. За несколько минут она собрала в небольшую кучу остатки дерева и соломы и развела костер. По стенкам заплясали отсветы. Пьеро сел и протянул руки к огню.
– Красота, – вздохнул он. – Где ты этому научилась?
– В скаутах, – ответила Шеннон. – Никогда бы не подумала, что однажды это пригодится.
Она понимала, что небезопасно спать возле такого костра. От снопа искр мог загореться весь сарай, и они просто задохнулись бы во сне.
Некоторое время оба молча смотрели в пламя.
– Безумие какое-то, – произнес наконец Манцано.
Шеннон не ответила.
– Одна мысль не дает мне покоя, – продолжал он. – Чего добиваются эти люди, перекрыв кровоток нашей цивилизации? Вот этого? Чтобы мы грабили и убивали друг друга? И скатились в каменный век?
– Это им удалось, – с горечью заметила Лорен.
Она встала, вытряхнула рюкзак и протянула ему кое-что из одежды.
– Вот, подложить под себя и укрыться.
– Одно им пока не удалось.
– Что же?
– Не все еще превратились в дикарей. Спасибо.
Манцано свернул две футболки и свитер и подложил под голову. Шеннон проделала то же самое с брюками. Они легли друг напротив друга, лицами к костру. Лорен чувствовала холод по спине, но уже не такой пронизывающий, как снаружи. Пьеро уже закрыл глаза.
