– Ничего, просто разговариваем, – сказала Мэл.
– Злые замыслы строим, – добавил Джей, и они с Мэл многозначительно переглянулись.
Что-то в лице Энтони заставило Мэл вспомнить лицо другого красивого парня – принца из своего сна. Он назвал себя ее другом. У него была добрая улыбка и ласковый голос. Мэл передернуло.
– Тебе что-то нужно? – холодно спросила она у Энтони.
– Да. Хочу потанцевать, – ответил тот и вопросительно посмотрел на Мэл.
– Погоди… Со мной потанцевать? – смутилась Мэл. Еще никто и никогда не приглашал ее на танец. Впрочем, до сегодняшнего дня она вообще не была ни на одной вечеринке.
– Ну, не с ним же, – грубовато ответил Энтони, кивая в сторону Джея. – Извини, приятель.
– Все в порядке, – широко ухмыльнулся Джей. Он отлично понимал, как неловко чувствует себя сейчас Мэл, и это его очень забавляло. – Веселитесь, ребята. Энтони, выбирай медляк, да подлиннее, – добавил он, собираясь уходить. – А меня одна злючка-внучка дожидается.
Мэл почувствовала, что у нее краснеют щеки. Это смущало ее, потому что она не боялась ничего, а уж меньше всего – танцевать с великолепным и нахальным Энтони Тремейном.
«Тогда почему же ты краснеешь?» – отругала она саму себя.
– Я не умею, – неуверенным тоном ответила она.
– Я тебя научу, – широко улыбнулся Энтони.
– Я имела в виду, что никогда не танцую, – ощетинилась Мэл. – Ни с кем.
– А почему?
«В самом деле, почему?» – подумала Мэл.
Она мысленно вернулась на несколько часов назад. Собираясь на вечеринку, Мэл никак не могла решить, что ей лучше надеть – дырявую фиолетовую юбку или лиловые заштопанные джинсы, и в этот момент в дверь ее спальни вошла мать.
– Куда это ты собираешься пойти на этом проклятом острове? – спросила Малефисента.
– На вечеринку, – ответила Мэл.
– Мэл, ты помнишь, что я тебе говорила насчет вечеринок? – сердито нахмурилась Малефисента.
– Я не веселиться иду, мама. Я иду, чтобы сделать кое-кого несчастным. – Мэл почти готова была поделиться с матерью своим злодейским планом, но сдержала себя. Лучше она расскажет о нем после того, как операция будет успешно завершена, чтобы не расстраивать мать, если что-то пойдет не так. Малефисента не уставала твердить Мэл о том, что она недостаточно зла, чтобы называться ее дочерью. «В твоем возрасте я уже умела накладывать проклятия на целые царства», – неоднократно говаривала Мэл Малефисента.
– Так ты идешь на вечеринку для того, чтобы сделать кого-то несчастным? – переспросила мать.
– Абсолютно несчастным! – восторженно подтвердила Мэл.
Тонкие красные губы Малефисенты медленно сложились в улыбку. Она пересекла спальню, встала перед Мэл, провела своим длинным ногтем по щеке дочери.
– Моя прекрасная мерзкая девочка, – сказала она, и Мэл, глядя в холодные изумрудно-зеленые глаза матери, мысленно поклялась, что заставит их светиться от гордости за нее.
Мэл очнулась от своих мыслей как раз в тот момент, когда группа «Гнилые яблоки» закончила свой очередной номер в стиле панк-рока, барабанной дробью и оглушительным ударом по тарелке. Энтони Тремейн по-прежнему стоял, глядя на Мэл.
– Так еще раз, почему ты не танцуешь?
«Потому что у меня нет времени на танцы, когда я разрабатываю злые планы, – хотелось сказать Мэл. – Нынешний план заставит наконец мою мать гордиться мною».
На деле же она вздернула вверх свой носик и ответила:
– Для этого не обязательно должна быть причина.
– Не обязательно. Однако это не значит, что у тебя такой причины нет.
Энтони застал ее врасплох, потому что был прав.
Потому что причина у нее была, очень серьезная причина, чтобы держаться подальше от всего, что могло привести хотя бы к малейшему намеку на роман. Ее пропавший отец. Известный также как Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить-В-Присутствии-Малефисенты.
Так что Энтони попал, что называется, в яблочко, тут Мэл должна была отдать ему должное. Вместо этого она свирепо взглянула на него. Затем взглянула еще раз, уже мягче, и сказала:
– Может быть, мне просто нравится быть одной.
«Может быть, потому, что я так устала от того, что моя мать считает меня слабой, ведь я появилась на свет в результате ее минутной слабости.
Потому, возможно, что мне необходимо доказать ей, что я достаточно сильна. Доказать, что я не такая, как мой слабый отец-человек.
Что я могу стать точно такой же, как она.
Может быть, я отказываюсь танцевать потому, что не хочу, чтобы во мне осталось что-нибудь человеческое».
– Так не бывает, – сказал Энтони, счищая пылинку со своего пиджака. Голос у него был необычно низким и красивым и вновь напомнил Мэл того прекрасного принца возле заколдованного озера. Если не считать того, что Энтони все же не был таким красивым, как тот парень из ее сна.
– Одному быть никому не нравится.
– А мне нравится, – продолжала настаивать на своем Мэл. И это была правда.
– И, между прочим, любой девушке хочется потанцевать с лордом, – надменным тоном заметил Энтони.
– Может быть, только не мне!
– Ладно, не хочешь – не надо, – сказал Энтони и с высоко поднятой головой вернулся в зал. Еще секунда, и он уже пригласил на танец Гарриет Крюк, и та, разумеется, приняла приглашение, чуть не повизгивая от восторга.
– Фух! – выдохнула Мэл. Парни. Сны. Принцы. Не слишком ли много для одного дня?
– Мэл. Мэл! Очнись, Мэл! – кричал Джей, щелкая пальцами у нее перед глазами. – Ты в порядке?
Мэл кивнула, но не ответила. На какое-то время она опять погрузилась в воспоминания о том жутком сне. Только теперь это сон казался ей не простым сном, но вещим. Сном-предупреждением. О чем ее предупреждал этот сон? О том, что она в один прекрасный день окажется в Аурадоне? Да, но как такое может быть?
Джей нахмурился, протянул Мэл чашку с сидром.
– Держи. У тебя такой вид, будто из тебя батарейки вынули или типа того.
Только сейчас Мэл сообразила, что до сих пор не двинулась с места. Так и стояла в коридоре, словно замороженная, там же, где ее оставил Энтони.
И было это три песни тому назад, а сейчас «Гнилые яблоки» играли свой новейший хит «Никогда мне не звони».
Мэл оживилась, но не от сидра и не от заводной песенки, а потому, что краешком глаза увидела сквозь окно фойе Иви, которая подъезжала к Хелл-Холлу на рикше. В лунном свете поблескивали аккуратно уложенные локоны Иви. «Думает, что она вся из себя такая особенная, – усмехнулась Мэл. – Ну, я ей покажу». Она окинула весь зал взглядом и задержала его на знакомой двери.
