Корд вернулась к телефону. Он подошел к ней сзади, обнял за талию и поцеловал в шею. Она видела их отражение в зеркале, видела, как его темная кожа касается ее бледного тела.
– Мне нужно идти, – сказала Корд в трубку, пока Джей продолжал целовать ее шею.
– Да, я слышу, что к тебе кто-то пришел. Судя по звукам, кто-то голодный, – сказал Хэмиш.
Корд улыбнулась его словам и почувствовала, как заныло ее сердце. Она перенесла вес с одной ноги на другую, оттеснив Джея.
– Передать что-нибудь Бену? Я увижусь с ним завтра.
– Я хотел поговорить с ним насчет сценария. Передай ему, что я не уверен, что смогу забраться на строительные леса на каблуках. – Последовала пауза. – Шучу.
– О… я… прости, – извинилась Корд. – Я…
– Я нервничаю, – сказал он. – Это так глупо.
Оба замолчали – никто из них не знал, что сказать дальше. На кухне, доставая еду из пакета, насвистывал Джей. Она наблюдала, как работают мускулы под его кожей, пока он открывает шкафчики и достает тарелки. Позже они с Джеем лягут в новую кровать с сине-желтым стеганым покрывалом, и она будет слой за слоем медленно снимать с него одежду, наслаждаться его телом, его руками, его такой непохожестью на нее. А утром она оставит его в кровати и уедет в Боски, не имея ни малейшего понятия, когда в следующий раз увидится с ним. Так все было устроено.
– Мне пора, – сказала она тихо. – Хэмиш, было очень приятно снова с тобой поболтать.
На заднем плане в телефонной трубке слышался тонкий голосок, щебечущий что-то про щенка. Она напряглась и попыталась расслышать получше, но он уже прощался:
– Прости, что снова тебя побеспокоил. Береги себя, милая, – сказал он.
В трубке зазвучали короткие гудки.
– Эй, иди поешь, – позвал Джей. Корд не ответила, и он несколько раз повторил приглашение, каждый раз громче, пока она, наконец, не встряхнулась и не улыбнулась ему.
– Прости.
Они встречались от случая к случаю уже больше двух лет, познакомившись в Чикаго, где вместе пели в «Травиате». Вечно пессимистичный профессор Мацци просил ее не связываться с ним: «Только не Джей Вашингтон! Нет! Он затмит тебя», но ее агент и чикагская опера были очень заинтересованы их совместным выступлением и оказались правы. А вот профессор Мацци ошибся, и она получила неподдельное удовольствие от того, что может проигнорировать его слова, сказать: «Я знаю, что делаю, и, пожалуйста, хоть раз в жизни не лезьте не в свое дело». Мацци всегда считал, что лучше всех знает, как поступить, и временами это очень ее раздражало.
Между Корд и Джеем сразу же проскочила искра, и это помогло вдохнуть новую жизнь в старую, признанную всеми критиками постановку. Джей был родом из Детройта, и сочетание местного паренька и английской звезды сразило всех наповал. Очередь за билетами растянулась на целый квартал.
Джей походил на нее: ему не нужно было ничего, кроме секса. Плюс оба получали побочную выгоду в виде человеческой близости. Он заезжал, когда бывал в Европе, а она летала к нему, когда ей этого хотелось, и ее не напрягали ни перелеты, ни постоянное нахождение вне дома. Но так было до того, как у нее появилась новая квартира. Вероятность того, что рядом с ней на диване спустя десять лет будет сидеть Джей, казалось ей не более реальной, чем присутствие на упомянутом месте принца Уэльского. Она и Джей, смотрят телевизор или толкают тележку в Уэйтроуз? Нет, невообразимо.
Корд наблюдала, как Джей напевает что-то себе под нос – он постоянно пел, так же как и она сама. Джей не был знаком ни с кем из ее семьи, а о его семье она знала лишь то, что где-то в Окленде живет его сестра, а мать, которой он каждый месяц отправляет деньги, пока остается в Детройте и, по словам Джея, обещает умереть на месте, если тот приведет домой белую девушку. Еще Корд знала, что в пять лет Джей потерял отца в аварии, что он любил стейки на ужин, смотрел английский футбол, предпочитал гулять в парках и вообще на открытых пространствах. Где бы они ни были, он тащил ее за собой в местный парк, так что в Риме они бродили по Вилле Боргезе, в Сиднее, где они вдвоем пели в «Тоске», по Гайд-парку, но больше всего он любил Риджентс-парк. «Господи, насколько же он английский! Я сейчас умру от смеха от этой британскости. Эй, тут Мэри Поппинс не проходила?» – каждый раз Джей отпускал подобные комментарии, и каждый раз Корд бесилась, а он смеялся над ней.
Джей посмотрел на Корд, потом на новые шторы, слегка колеблющиеся от ветра.
– Все в порядке?
– Да. Прости. Это был… – Она осеклась.
– Бывший бойфренд, я прав?
– Вообще-то да, именно он. – Она вошла на кухню и поставила на стол тарелки.
– Ха! – Джей хлопнул в ладоши. – Я так и знал. Уверен, он бывал в твоем доме на побережье, ты знакомила его с родителями, а потом вы там трахались.
Она с улыбкой качнула головой.
– Он друг моего отца. Я познакомилась с ним именно там. И да, там мы и трахались.
– Ого. – Джей восхищался ее семьей и тем фактом, что ее отцом был сам сэр Энтони Уайлд. Он достал рыбу из бумажного свертка. – Вот это да.
– Папа пригласил его погостить. Им нравилось подбирать людей и вводить их в круг общения. Невеста Хэмиша с кем-то сбежала, и папа пожалел его.
Джей пожал плечами.
– Парень просто рохля.
– Это не так. – Она улыбнулась. – Он милый. Самый милый из тех, кого я когда-либо знала.
– Чертовски грубо заявлять такое мне, – невозмутимо сказал Джей. Она улыбнулась ему. Он отправил в рот горсть жареной картошки. – Ваша британская картошка-фри отвратительна, но в то же время просто невероятна. У вас очень странные предпочтения в еде: вы готовите что-то, что называется «гороховый пудинг», и выглядит это, как желтый понос, но зато делаете такую картошку. Восхитительно. Так что у вас пошло не так? Я имею в виду тебя и рохлю.
– Он хотел сделать меня счастливой, – сказала Корд, обращаясь больше к себе. – Вот что пошло не так. Он хотел заботиться обо мне, но я была слишком молода, а он взрослым, и это неправильно.
Она села за маленький обеденный стол и налила им обоим вина. Джей покачал головой и отодвинул свой бокал, но она все равно выпила, чувствуя, что от алкоголя притупилась боль в голосовых связках.
– Это отговорка, милая, – сказал Джей, с жадностью поедая рыбу. – Он тебе не подходил, вот и все.
Корд смотрела в окно.
– Нет, это я ему не подходила.
Глава 28
– Ха-ха! Вы добродетельны?
– Мой принц?
– Вы красивы?
– Что ваше высочество хочет сказать?
– То, что, если вы добродетельны и красивы, ваша добродетель не должна допускать собеседований с вашей красотой.
– Разве у красоты, мой принц, может быть лучшее общество, чем добродетель?
