Остальные оцепенело смотрели на нее.
– Серьезно? – спросил Хэмиш первым.
– У меня утром прослушивание, – объяснила она. – Первым делом.
– Ты никогда не говорила об этом.
– Это совершенно секретно.
Мэдс вежливо кивнула.
– Как здорово. Ты не можешь нам ничего рассказать?
Корд колебалась.
– Нет, не могу.
– Удобно… – тихо заметил Хэмиш.
Она повернулась к нему.
– Что это значит?
– Ничего.
Их глаза встретились.
– Мне жаль.
– Я не лгу, – тихо сказал Корд. – Это правда.
– Она не лжет, – подтвердил Бен. – Она никогда так не делает.
Хэмиш намотал шарф на шею.
– Нам нужно обязательно отпраздновать. Пойдем найдем этот паб? Корд, ты можешь выпить хотя бы бокал?
– Я… – Корд разрывалась. – Мне жаль, но я обещала им. Правда. Я пойду с вами к Чаринг-Кросс-Роуд. Сяду там на автобус.
Они шли по улице Бервик, переполненной в пятницу конца июля. Усталые, безвкусно одетые молодые женщины стояли в дверях. Мерзкая жижа скапливалась в лужи на мостовой. Дальше по улице в стороне Пикадилли сверкали огни «Ветряной мельницы» и «Рэймонд Ревьюбар».
– Не очень уютное место, – заметила Мадс, с интересом оглядываясь по сторонам. – Где мы?
– Сохо, – ответил Хэмиш. – Раньше тут было уютно, а теперь грязновато. Но все же тут кипит жизнь. Где паб вашего папы?
– Но Уордур-стрит. «Пьяная луна», – сказала Корд, и дальше они пошли в тишине, Мадс и Бен спереди.
Обстановка изменилась.
«Это моя вина, – думала Корд. – Но я не могу рассказать им о прослушивании. Они бы сошли с ума, если бы я… Все равно это кончится ничем… Но на всякий случай…»
Она сжала руку Хэмиша, словно пытаясь с помощью какого-то шестого чувства сообщить ему, что ей жаль, что она плохо себя ведет. Он сжал ее руку в ответ – теплые пальцы на ее коже – и принялся напевать La Mer. Он всегда напевал-обычно франкоязычные песни, намеренно исполняя их на жутком французском. Его пальцы крепко держали ее. «А ведь я могу просто прижаться к тебе и никогда не отпускать», – подумала она и снова почувствовала покалывание в шее.
– Что ж, прекрасная ночь! – заметил Хэмиш. – Как же я рад, что мы всей компанией можем отметить вашу новость…
Уловив сарказм, Корд по-детски выкрутила руку, освобождаясь от его хватки.
– Вот и паб.
– Но… – сказал Бен. – Это не тот паб, о котором я говорил.
– И он битком, – с сомнением добавила Мадс.
Корд внезапно почувствовала себя ответственной за вечер.
– Знаете что. Я, пожалуй, выпью газировки с черносмородиновым сиропом. Только давайте посмотрим, есть ли столики…
Она перешла дорогу и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в окно паба, и оцепенела, прижавшись носом к грязному стеклу и часто дыша. Через несколько секунд она отступила назад. Мотоциклист чуть не налетел на нее и просигналил.
– Мест нет, – торопливо проговорила она. – Давайте…давайте пойдем куда-нибудь еще.
Но больше пойти было некуда – стрелки часов подбирались к одиннадцати, а значит, открытыми оставались только бордели и питейные заведения.
– Уверена? – спросил Бен. – Неужели нет даже маленького столика, где мы могли бы?… – Он сошел с тротуара.
– Нет! – Повысила голос Корд, разозлившись. – Господи, да почему вы мне не верите? Почему?
– Я только хотел…
Она кивнула.
– Прости. В любом случае вам лучше ехать, если хотите попасть на последний поезд в Ричмонд. Иначе придется тащиться на ночном автобусе.
Она поймала брата за руку, отводя его от тротуара, так что он оказался спиной к пабу.
– Слушай. Что, если мы поедем ко мне в общежитие? У меня припрятана бутылка виски тети Айлы. Мне нужно спать, но вы можете…
– Напиться на улице? – съязвил Хэмиш.
– Было бы неплохо, – сказала Мадс, – но уже и правда поздно…
– И я не знаю, где нам садиться на ночной автобус, – начал Бен. – Лучше, наверное, поехать на метро. Просто…
Корд с облегчением выдохнула.
– Я покажу вам, как добраться до Набережной. Ты разве не помнишь, где это, Бен?
– Я не знаю. – Бен выглядел опустошенным.
Хэмиш смотрел на Корд с выражением разочарования на лице.
– Скоро мы обязательно все отметим! – сказала Корд. – После того, как вы скажете маме и папе. Что думаете?
– Да, – ответил Бен. – Завтра наш последний вечер здесь. Может, вы заедете?
Корд рассмеялась.
– Я не могу. Знаю, вы думаете, будто я избегаю вас, но я правда не могу.
– А что все-таки завтра? – спросила Мадс с любопытством. – Ты такая загадочная. Ты летишь на Луну? Или поешь для Королевы?
Но Корд просто покачала головой.
Они пошли дальше по Чаринг-Кросс-Роуд, мимо театров, окруженных толпами публики, мимо мерцающих огней. Корд проводила их до линии Дистрикт, а потом они с Хэмишем пошли назад к Ковент-Гарден и пустынным улицам вокруг Севен-Дайелс.
– Хочешь, поедем ко мне? Правда, тогда нам нужно было сесть на метро вместе с ними.
– Нет, я лучше вернусь.
– Ты можешь сказать мне, в чем дело? Только мне?
– Нет, Хэмиш.
– У тебя есть кто-то другой? – Он шутил, но в голосе отчетливо улавливалась нотка напряжения. Его челюсти сжались. – Просто скажи мне, если это так, ладно?
– У меня никого нет, не говори глупостей.
Они шли по тихой улице, застроенной домами в георгианском стиле, в сторону крохотного тупика. Она в растерянности оглядывалась по сторонам – ей прежде не приходилось бывать в этих местах.
– Я не говорю глупостей. Ты не хочешь встречаться, не перезваниваешь. Ты любишь меня, ты хочешь меня, я это знаю, ты не могла бы так притворяться. – Он сжал кулаки. – Я знаю, какая у тебя семья и как тебе временами тяжело. Я знаю, ты думаешь, что я для тебя слишком стар. – Она отрицательно замотала головой. – Но… Ты рушишь такой прекрасный вечер, хочешь, чтобы все плясали под твою дудку и делали, как удобно только тебе, но это уже не работает, Корд. Пора взрослеть-это реальная жизнь.
Она сглотнула и прижала руку к горлу.
– Я уже взрослая.
– Тебе двадцать. Ты еще малышка.
– Тогда почему ты со мной? Почему ты говоришь, что любишь меня, если считаешь меня сопливым младенцем?
– Потому что ты сейчас себя так ведешь! Отказываешься идти в паб, странно реагируешь на новость об их помолвке, выдумываешь нелепые отговорки, чтобы пойти домой.
