– Почему вы пошли работать к Зеленовым? – спросила я. – На момент появления вас в доме Флора была взрослой девушкой.
Огарева заправила за ухо прядь волос.
– Мой отец был психиатром, не путайте с психологом, это разные специалисты. Василий Сергеевич был настоящим гением. В придачу к уму и таланту господь наградил его невероятным трудолюбием и работоспособностью. Папа лечил людей, учил студентов, писал монографии: доктор наук, профессор, академик. Очень добрый к больным и жесткий к недобросовестным врачам и к себе, уважительный с коллегами, вечный ученик, постоянно повышал свою квалификацию. Когда я, получив диплом, решила писать кандидатскую, отец мне запретил:
– Нет. Ты пустой кувшин, обладательница теоретических знаний, вчерашняя студентка. Будешь работать в клинике, а еще служить сиделкой при девушке, дочери моих приятелей. У нее редкое психическое расстройство. Через три года поговорим о диссертации.
Я испугалась.
– Как мне совместить больницу и еще какую-то работу?
Он ответил:
– Молча. В кино не побегаешь, на свидания не пойдешь, с подружками болтать не станешь. В три часа дня уйдешь из клиники, через полчаса окажешься у Зеленовых, освободишься в десять. Чем меньше у девушки свободного времени, тем спокойнее ее родителям, глупостей она не натворит, потому что некогда. И тем лучше для молодой особы, она не свяжется с неподобающими людьми.
Я слегка приуныла, но с отцом не поспоришь…
Огарева взяла со стола кувшин и налила в стаканы розовую жидкость.
– Попробуйте. Сама варю компот. Чай и кофе не употребляю, потому дома их нет. Из напитков вода и узвар. Я отправилась к Зеленовым. И хоть была тогда, по выражению отца, «врачом только по диплому», быстро поняла: Флора Зеленова особый человек. На первый взгляд она нормальная красивая девушка. Мы познакомились в присутствии ее матери, потом пошли в комнату Флоры. Там было много книг. Я спросила:
– Кто ваш любимый писатель?
И услышала:
– Фамилии не помню, он пишет про раздавленную поездом черепаху!
Надежда взглянула на меня.
– Неожиданно, да? Я о книге про черепаху и не слышала. У студентки медвуза, которая получила красный диплом, времени на прозу с поэзией не было. Во время учебы я изучала литературу по своей специальности. Но признаваться в своем невежестве мне не хотелось. Я решила схитрить:
– Покажите книгу, она здесь, на полках?
– Не могу, – всхлипнула Флора, – я не умею читать.
Я изумилась и повторила:
– Вы не умеете читать?
– Да, да, да, – закивала девушка, – и писать. Болезнь такая. Вижу хорошо, а текст не складывается.
– Дислексия и дисграфия? – предположила я.
Она поморщилась.
– Как-то так! Память у меня совсем плохая, зато есть черепашка!
Я сказать ничего не успела, девица одним прыжком очутилась у окна, там стоял аквариум. Флора засунула в него руку, вытащила оттуда черепаху. Та выглядела недовольной, шевелила лапами, разевала рот.
– Мне так книга понравилась, что я решила Майю под поезд положить.
Я попятилась.
– Не маму, – расхохоталась девушка, – черепаху. Она в честь моей матери названа. Но где состав взять? Вот я и решила: пусть Майя умрет иначе.
Схватила со стола ножницы и… раз! Отстригла голову несчастной. Я закричала, закрыла лицо руками. Флора рассмеялась и со словами:
– Один ноль в мою пользу, – убежала.
Я стою и чувствую: сейчас в обморок упаду. Потом вкрадчивый голос раздается:
– Вы новая няня?
Я кивнула. Кто-то взял меня за запястья и отвел ладони от лица. Я увидела молодого мужчину. Он спросил:
– Надя?
А у меня пропал дар речи, только и могла что головой трясти. Незнакомец предложил:
– Давайте познакомимся, я Филипп, старший брат Флоры. Вы педагог?
Я выдавила из себя:
– Врач. Психиатр.
Он засмеялся.
– Определенно напишете потом диссертацию, моя сестра уникум. Сейчас все объясню. Но для начала посмотрите на то, что на ковре лежит.
Я опять зажмурилась.
– Нет, нет, уйдите!
Он меня по голове погладил.
– Взрослая тетя, доктор, а трусиха. Ну же. Она не живая.
– Если вам голову отстричь, вы тоже мертвым станете, – прошептала я.
– Согласен, – подтвердил Фил, – но я-то дышу, разговариваю, а черепашка игрушечная. Эй, открой глаза.
Я послушалась, взглянула на ковер, а там… голова отдельно, из панциря пружины торчат. Ноги у меня подкосились, прямо на палас села, вопрос задала:
– Это шутка?
Филипп опустился на диван.
– Да. Сонечка их обожает.
– Вашу сестру зовут Флорой, – напомнила я.
Парень согласился.
– Верно, но она давно придумала отмазку: если сделает гадость и ее поймают, мигом начинает рыдать, делает несчастные глаза, лепечет:
– Не я, не я, не я дурно поступила. Сонечка это сделала. Флора пыталась остановить Соню, а та ее больно ударила, и вон чего натворила!
Сестра в своем теле не одна, их там две. Одна милая, добрая, послушная, всех любит, другая просто дрянь. Слышали про такое заболевание?
Я кивнула.
– Конечно, диссоциативное расстройство идентичности. Не профессионалы называют его раздвоением личности. Очень редкое расстройство, человек состоит из нескольких сущностей, подчас они незнакомы друг с другом. Мои знания чисто теоретические, на практике я никогда не видела подобного больного. Но ваш отец прекрасный психиатр.
Филипп усмехнулся.
– Он знает, что Флора талантливая актриса, посоветовал ей после школы в театральный вуз поступать. Матери отец не раз говорил:
– Девчонка знатная манипуляторша, с умом у нее полный порядок, она отлично знает, как и с кем себя вести. Со мной дочь не выдрючивается. Она лентяйка, врунья, эгоистка. Если я в старости заболею и слягу, она стакана воды мне не подаст. В моем присутствии девица спектакль под названием «Сонечка и Флора» не устраивает, понимает: я ее мигом на чистую воду выведу. Для лечения этого состояния фармакологических препаратов нет. Придуриваясь, она не боится, что я ей уколы ставить начну. Отправлять хитрую бестию к психотерапевту я не намерен, подурит и перестанет…
Надежда поморщилась.
– Старший Зеленов был прекрасный врач, но, знаете, как часто бывает: талантливый хирург прооперировал тьму больных, а у своей матери не заметил рака. Почему-то к своим родственникам доктора менее внимательны. Не знаю, это российский менталитет или мировая тенденция. По рассказам Филиппа, Флора с младых ногтей была подлой. Купит мать вазу, поставит в гостиной, полюбуется, потом уйдет. Флора вазу нарочно разобьет, подчеркиваю, нарочно. Майя увидит осколки и ну орать:
