У меня зазвонил телефон, я вынула трубку и поспешила в кабинет Макса, говоря на ходу:
– Алло, Захар? Что случилось?
– Только хорошие новости, – заверил Рамкин. – В Москве есть школа китайского балета. Причем она находится через дорогу от твоего дома. Ее основала Людмила Михайловна Никулина, администратором там работала Вера Михайловна, ее сестра. А теперь внимание. Несколько лет назад, двадцать восьмого мая, ее дочь Нина восемнадцати лет исчезла. Девочка не пришла после уроков на занятия танцами. В отличие от Карачановой Вера забеспокоилась сразу. Мать подождала минут десять-пятнадцать и стала названивать дочери на мобильный. Ответил мальчишеский голос. Оказалось, что подросток нашел трубку и, недолго думая, присвоил ее себе. Вера Михайловна недавно умерла. Дочь ее так и не нашли. Школа по-прежнему принадлежит сестре покойной. Людмила Михайловна готова поговорить с тобой прямо сейчас. Идти тебе три минуты, адрес скину.
– Хорошо, – согласилась я и отправилась искать Краузе.
– Только не оставляйте нас с Кисой надолго с этими любителями догов, – взмолилась няня.
– Не волнуйтесь, непременно вернусь к началу съемки, – заверила я и помчалась к лифту.
Выйдя из подъезда, я почувствовала себя счастливицей. Так бывает, когда я знаю, что не придется ехать по пробкам.
До нужного дома я долетела быстрее гепарда, ворвалась в холл и очутилась в просторном помещении, где все: стены, мебель, ковер и одежда женщины на ресепшене – было окрашено в красно-золотые тона. Администратор поклонилась и голосом, похожим на чириканье, пропела:
– Ково твоя хоцет видеть?
– Людмилу Михайловну, – ответила я.
Дежурная встала.
– Иди со мной.
Длинными коридорами со множеством поворотов мы добрались до темно-коричневой двери. Дежурная вошла внутрь, меня она оставила снаружи. Через считаные секунды дверь открылась.
– Входи, пслста, – предложила она.
Я вошла в кабинет.
– Добрый день, – улыбнулась приятная брюнетка, собирая бумаги на столе.
Потом она встала, подошла к креслам, которые стояли вокруг круглого столика, и спросила:
– Вы из детективного агентства? Лампа?
– Верно, – подтвердила я.
– Впервые услышала это имя, – восхитилась директриса, – наверное, приятно чувствовать себя эксклюзивной личностью.
– В особенности когда получаешь письмо, которое начинается с обращения: «Многоуважаемая Люстра Андреевна», – усмехнулась я.
Людмила сочла, что вступительная часть беседы завершена.
– Чем могу вам помочь?
– К сожалению, я задам вопрос, который вызовет у вас не самые приятные воспоминания, – предупредила я. – Я не журналист, не хочу разведать…
– Господин Рамкин предупредил, что речь пойдет о Нине, дочке Веры, – перебила меня Людмила, – можете спокойно спрашивать. Наши отношения с сестрой прервались, когда мне стало известно о ее беременности. Задавайте вопросы. Но сначала ответьте на мой: нашли останки девушки?
Я поерзала в жестком кресле.
– Никогда нельзя терять надежды на то, что пропавшая жива.
– Красивые слова, но это неправда, – отрезала владелица школы балета, – я знаю случаи, когда исчезнувшие возвращались домой спустя пару десятилетий. Но, как правило, это бывает связано с приемом разных препаратов, наркотиков. Возможна травма головы, мощный стресс, потеря памяти. С Ниной ничего подобного не случилось.
– Откуда такая уверенность? – удивилась я.
– Давайте объясню по порядку, – сказала Людмила. – Если у вас в кармане диктофон, то кладите его открыто на стол. Мне ни капли не стыдно, ничего дурного я не совершила. И то, что скажу о сестре, чистая правда.
Я молча вынула диктофон и вся превратилась в слух.
Люда всего на два года старше Веры. Но когда на свет появилась младшая сестра, родители единодушно запели:
– Ты уже большая. Верочка маленькая. Люби ее, уступай ей во всем.
Люде роль рабыни при Вере совершенно не нравилась. Лет в десять она взбунтовалась, спросила у мамы:
– Вере восемь?
– Да, – кивнула та.
– Когда я пошла во второй класс, ты постоянно говорила: «Люда, ты выросла, уже школьница, помогай Верочке, она маленькая». Почему я в восемь лет была большая, а Верка малышка?
Мать растерялась, но потом нашла подходящий ответ:
– Старшие обязаны беречь тех, кто младше.
Люда сказала:
– Мама, ты взрослее, значит, обязана беречь меня. Но вы с папой часто после работы ходите в кино и в гости. А я не могу после уроков играть с одноклассницами, потому что должна стеречь сестру. Это честно?
– А ну, встань в угол немедленно, – заорала родительница, – ишь, разговорилась! Эгоистка! У тебя одна сестра! Если мы с папой умрем, кто о Верочке позаботится?
И Люда поняла: ей в семье отведена роль человека, который состоит при второй дочери на побегушках.
Ну а дальше было прямо как в сказке: одна сестра умная, трудолюбивая, вышла замуж за принца. Вторая лентяйка, думала исключительно о нарядах. Да только история оказалась с несчастливым концом для той, что не покладая рук работала.
Глава 18
Люда получила золотую медаль, поступила в институт, окончила его с красным дипломом, вышла замуж за Никиту. У мужа были обеспеченные родители, они помогали молодоженам деньгами, Люда и Никита открыли детский сад, потом школу, затем вторую, третью. Муж и жена стали успешными бизнесменами. Она помогала родителям-пенсионерам. Сделала ремонт в их квартире, купила им дачу. Все у них с мужем шло хорошо, вот только не было детей. Роль ребенка исполняла Финя, собачка породы чихуахуа. А еще Людмилу раздражали просьбы матери. Она, едва увидев старшую дочь на пороге, заводила:
– Верочке нужны новые туфли (или пальто, или куртка, или косметика).
– Пусть идет работать, – как-то раз парировала Люда.
– Верочка слишком эмоциональная, – заныла мать, – образования высшего не получила. Тебе повезло, у тебя нервная система железная, ничто тебя не волнует, поэтому ты поступила в вуз. Веруся в институт не попала из-за тонкой душевной организации. Где ей деньги зарабатывать? Полы мыть?
Людмила передала эти слова мужу и прокомментировала их:
– Мне отведена роль волшебной палочки для лентяйки. Ну уж нет! Ни копейки ей не дам.
– Она твоя сестра, – напомнил Никита.
– Противная ябеда, – взорвалась Люда, – все детство на меня жаловалась. Завидовала мне. Я рано работать пошла и с первой получки купила себе сумочку. Верка ее увидела, разрыдалась: «Хочу такую же». Мать меня в угол загнала:
