– Кто? Я? – изумилась Карачанова.
В ответ приятель переслал ей СМС, которое получил в районе полудня от Алисы: «Дядя Фил! Мать злобина! Наказала меня. Не могу поехать. Не ждите, не приду!»
Через неделю Клавдия пошла в полицию. Все. Девушка исчезла. Никаких следов».
– Но мне-то она рассказала совсем другое, – подчеркнула я, – и, похоже, правду. Хоть разобраться, где истина, а где галлюцинации наркоманки, невозможно. А что участковый написал про Зеленькова?
– Сейчас, – пообещал Рамкин, – слушай. Вопрос полицейского: «Вы пытались связаться с Филиппом Петровичем?
– Это кто?
– Ваш приятель Зеленьков.
– Так они мои соседи. Зеленьков и Филипп.
– Их двое?
– Ну да, один справа, другой слева.
– С кем из соседей Алиса встречалась у метро?
– Зачем ей с ними туда идти?
– Сами сказали, дочь пошла на встречу с Филиппом Петровичем.
– Я этого не говорила. Она к Ивану Ивановичу пошла.
– Кто это?
– Филипп Петрович».
Захар оторвался от ноутбука.
– На этом беседа закончилась. Участковый предложил Клавдии отправиться домой и прийти на следующий день. А сам попросил соседа явиться в отделение. Тот пришел трезвый, объяснил ситуацию. Алиса после окончания девятилетки работала на рынке. Она мыла павильоны, а еще ее приглашали владельцы ларьков и продавцы для всяких поручений. Денег не давали, платили просроченными продуктами. Один раз Зеленьков дал дочери соседки пакет сдобы. Алиса пошла домой, и ее остановил прилично одетый мужчина. Он и девушка о чем-то поговорили, потом Алиса вернулась к Зеленькову и похвасталась:
– Две тыщи получила.
– За что? – удивился сосед.
– За фигню, – засмеялась уборщица, – аванс мне заплатил. Дядя Андрей, вы можете пакет с булками и деньгами маме отдать?
Идея соседу не понравилась.
– Сама отдай.
– Ну пожалуйста, – заныла Алиса. – Иван Иванович меня ждет у метро. Сказал, чтобы я халат, сапоги и перчатки оставила и приходила. Если через десять минут не приду – он уйдет. Две тыщи – это аванс. Всего он даст аж тридцать тысяч, если я свои волосы вымою и причешу. Все спрашивал, не парик ли у меня.
– Ладно, – смилостивился Зеленьков.
Алиса положила в пакет с булками купюры и умчалась. Андрей все принес Клавдии вечером и сказал:
– Выпечка от меня, две тысячи от мужика, вроде его Иваном Ивановичем зовут, он Алиску на какую-то работу подрядил.
– Сосед не забеспокоился, когда девушка неизвестно с кем ушла? – возмутилась я. – Имя Иван Иванович его не смутило? Внешность этого типа Зеленьков описал?
– Не смог, – пояснил Захар, – видел его со спины и то мельком. Ты дальше слушай. Вечером того же дня, когда Алиса попросила отдать матери выпечку и деньги, Татьяна, жена Зеленькова, вызвала полицию. Она услышала из квартиры Карачановой крик своего мужа. И что выяснилось? Андрей отдал Клавдии две тысячи, и тут пришел другой сосед, Филипп Петрович, который, когда его супруга уезжает к матери в деревню, спит с Клавой чисто по-соседски. Не пропадать же одинокой бабе без мужской ласки. Троица выпила, началась драка.
– Филипп Петрович из одной квартиры сложился с Зеленьковым из другой, к ним добавился Иван Иванович, – вздохнула я. – В пьяном мозгу Клавы все перемешалось, и получился Филипп Петрович Зеленьков. Пакет с булочками и деньги, которые отдал ей Андрей, превратились в визит Алисы домой. Но какая женщина приходила к Клавдии с рассказом о своей пропавшей дочери? При чем тут студия китайского балета? Это правда? Или бред? Дай мне телефон Зеленькова, вдруг он что-то помнит!
– Навряд ли, – возразил Рамкин, – он умер в прошлом году.
Костин начал откручивать пробку на бутылке с водой.
– Да уж, – поморщился он, – остается лишь удивляться, почему имя Алисы оказалось в базе пропавших. У Карачановой могли не принять заявление. Захар! Студия китайского балета в Москве. Попробуй найти это заведение, вдруг оно еще существует, выясни все про…
– Алису, не занималась ли она там, – перебил его Рамкин, – думаю, что нет. И надо проверить, была ли там ученица – копия Карачановой. Не пропала ли она. Так?
Костин улыбнулся.
– Молодец. Лампа, у тебя мобильный пищит.
– Ой, не услышала, – спохватилась я, вытаскивая айфон. – Киса звонит. Алло.
– Лампуша, – закричала девочка, – ты в пробке застряла? Дверь им не открываю, потому что они чужие. А вдруг уедут? Когда ты появишься?
Я изумилась.
– Кто-то ломится к нам в квартиру?
– Да!
– Ты одна?
– Да!
– Где Роза Леопольдовна? – спросила я.
– За хлебом пошла, – пояснила девочка.
И тут у меня раздался вызов по другой линии.
– Лампочка, кошечка, – пропел женский голос, – Лаура вас беспокоит.
– Очень приятно, – отреагировала я, пытаясь вспомнить, кто это такая.
– Мы приехали к вам со съемочной группой, а нам дверь не открывают.
– Реклама корма для собак, – осенило меня.
– Конечно, – обрадовалась владелица агентства, – с нами два стилиста, гримеры.
– Я стою в пробке неподалеку, – начала я вдохновенно врать, – выехала заранее, но на дороге просто беда!
– Ой, отлично, – обрадовалась Лаура, – мы сами опоздали на полчаса и подумали, что вы обиделись и ушли. Не волнуйтесь, нам тут очень хорошо.
Я вскочила и кинулась к двери.
– Что случилось? – спросил Костин.
– Прости, прости, – на ходу прокричала я, – собачий корм с гримером приехал, на лестнице стоит. Роза Леопольдовна убежала за хлебом, а Киса, умница, посторонним дверь не открывает.
– Хм. Я бы тоже не открыл, узнав, что ко мне прибыл пакет собачьей еды в компании со стилистом, – протянул Володя.
Выскочив на парковку, я убедилась: Москва на самом деле погибает в пробке. До дома мне пилить минут сорок, и это в лучшем случае. А вот на метро я доберусь во много раз быстрее, рядом вход в подземку. Правда, около нашего дома станции метро нет, но бодрым аллюром я долечу до него в кратчайший срок. Слава богу, на тротуарах пока пробок нет.
Я полетела к подземному переходу, над которым висела буква «М», через пару минут оказалась в вагоне и плюхнулась на свободное место.
– Не подскажете, до «Депутатской» еще далеко? – спросила женщина.
Я повернула голову, увидела свою соседку и поразилась. До сего момента я искренне считала, что совершенных внешне людей не существует. У каждого человека непременно есть изъяны как на лице, так и на теле. Просто одна прячет толстый живот под удачно подобранной одеждой, зрительно увеличивает слишком тонкие губы с помощью помады, а другие не могут понять, что большая попа требует узких джинсов, потому что в широких обладательница размера XXXL станет похожа на слона. Но сейчас на меня огромными карими глазами смотрела красавица-блондинка, словно сошедшая со страниц глянца. Попадись мне изображение девушки в журнале, я подумала бы, что над ним тщательно поработал редактор, вооруженный разными программами фотошопа. Но красотка-то живая.
