– После того как я прибыл, вы уехали, а мы с ребятами и Ксенией остались, – подхватил Потапов. – Собираясь назад в Москву, я прихватил с собой Ушакову. Ксения выглядела совсем плохо. По дороге она спросила, кто займется расследованием смерти ее мужа. Я понял, что я ей не нравлюсь, не очень ласковый, слезы ей не вытираю. Да, если выбирать между мной и местными парнями, то я лучше. Но я прочитал мысли Ушаковой: с Вульфом ей комфортнее, там Лампа жалостливая. Она вела себя очень вежливо, поблагодарила меня за доставку домой и поинтересовалась: «Слышала, что вроде есть какая-то служба, она порядок в доме наводит». Я дал ей телефон Гриши. Тот утром приехал, Ушакова тоже прикатила, они вместе в дом вошли. Ксения показала, где воду взять. Гриша решил начать с цоколя, в него лестница из шкафа ведет. Хозяйка спустилась вниз, пошла вперед, пошатнулась, схватилась за столик, и тут…
Потапов сделал паузу.
– Прямо как в кино. Один шкаф отъехал в сторону, открылось секретное помещение. Это случайно получилось. Мы потом, когда все осматривали, поняли – под столешницей есть кнопка. У Ксении голова закружилась, она вцепилась в столик и случайно нажала на кнопку. Не стань Ушаковой плохо, мы никогда бы не нашли тайную комнату, она крохотная. А та, которую вы в цоколе видели, большая, в ней много мединструментов, есть операционный стол, какие-то приборы, непонятный аппарат.
– Оборудование для наркоза, – произнес голос Антона.
Я повернула голову и увидела, что в переговорную вошел наш патологоанатом.
– У Ирины сильный стресс, – сказал он, – я уложил ее у себя отдохнуть.
– На столе из нержавейки? – хихикнула Катя.
Антон склонил голову, окинул взглядом Баранову, потом ответил:
– Ну что вы, живого человека на него не кладут. В моем распоряжении есть палата с удобной кроватью, Локтева находится в комфортных условиях. На фото, как я уже сказал, аппарат для наркоза, современный, дорогой. Не во всякой провинциальной больнице есть такой. Операционный стол не из дешевых. Нужное освещение. Небось тот, кто все это оборудовал, нехилые деньги за электричество платил.
– Разве Филипп Петрович хирург? – изумилась я.
– Зеленов мог кому-то сдавать помещение, – предположил Макс.
– Он жил в маленьком доме, – продолжала удивляться я, – сидел в гостиной, пил чай или отдыхал в спальне. А в цоколе врач в это время трудился? И какие операции там проводились? Скорей всего, незаконные! Пересадка органов?
– Я не профессионал по трансплантации, – изрек Антон, – но, думаю, для этой сложной работы требуется другое оснащение. Операционная на снимке хорошо оборудована, но… я бы сказал, что она в основном предназначена для пластического хирурга. Инструменты, которые я вижу, специфические. Кусачки и зеркала, размягчитель хряща, остеотом, молоток, диссекторы разные.
К моему горлу подступила тошнота.
– Не сомневаюсь, что ты знаешь, как весь этот страшный набор именуется. А теперь скажи: для чего он предназначен?
– То, что я назвал, для ринопластики, – ответил Антон, – несведущие люди уверены, что изменить форму и размер носа – все равно что ногти постричь. Раз, два, и идешь домой красавцем. На самом деле это одна из самых сложных, кровавых и длительных по восстановлению операций. И вообще запомните: под нож хирурга нужно ложиться только по жизненным показаниям, а не в погоне за красотой. Диагностировали в девять утра аневризму? Хватай врача за халат, проси:
– Прооперируйте меня немедленно.
С сосудистыми проблемами не шутят. Видишь в зеркале свой нос, и он тебе не нравится? Забудь. Живи со шнобелем, который от рождения тебе достался. Твои проблемы не из-за размеров носа, если его уменьшить или выпрямить, лучше тебе не станет, потом пойдешь остальное переделывать. Голову лечи, ум взращивай.
– Пластические операции… – протянул Костин. – Как ты думаешь, была только ринопластика?
– Еще аппарат Илизарова, – показал на снимок эксперт. – Применяется при переломах. С его помощью можно удлинить конечности или изменить их форму. Процесс долгий, болезненный, но, как правило, успешный. А вон те штучки, от названий которых Лампу скосорыливает, они для изменения внешности. В шкафах есть все необходимое для разных подтяжек.
– В столице пластических хирургов больше, чем кошек у населения. Зачем идти к подпольных дел мастеру? – недоумевала я.
– Вероятно, тот, кто работал в домике, брал с клиентов копейки, – предположил Потапов.
– Некоторое время назад в Москве задержали хирурга из одной страны ближнего зарубежья, – вздохнул Костин. – Несмотря на честно полученный после окончания медвуза у себя на родине диплом, большой опыт работы, доктора в Москве ни одна больница не взяла в штат. Он открыл в районе компактного проживания своих соотечественников подпольную операционную. И процветал. Сейчас у гастарбайтеров, которые законно или нелегально живут в России, есть свои учителя, рестораторы, парикмахеры, ну и доктора, конечно. Денег у нелегалов мало, а кому-то из них надо внешность изменить.
– У стены набор для стоматолога, – сказал Антон, – бормашина и инструменты. Кресла нет, но у этой модели стола верхняя часть поднимается таким образом, что сидеть комфортно.
– Он еще и дантист, – подпрыгнула я, – и швец, и жнец, и на дуде игрец.
– Может, мужик заодно и проктолог-гинеколог? – хмыкнул Костин.
– Этих инструментов, похоже, нет, – возразил эксперт. – Я склоняюсь к версии о работе с лицом. Стоматология тесно связана с индустрией красоты. Впечатление от симпатичного личика быстро испортят неровные кривые клыки. Брекеты, виниры, коронки – все это поможет сделать улыбку красивой. Гинекология тут ни при чем. Хотя есть интимная пластика, но она у нас не особенно популярна.
– Филипп, не имея медицинского образования, изменял людям внешность, – подвел итог Костин.
– Меня не просили изучать биографию Зеленова, – сказал Захар, – но я по собственной инициативе стал в ней копаться. Филипп почти пять лет учился в медицинском вузе. Потом оформил академический и не вернулся в институт. Диплома врача у него нет, но за четыре с половиной года он кое-чему определенно научился.
– Некоторые люди, окончив медицинский, как были идиотами, так ими и остались, – буркнул Костин.
– Труп Ушакова пришел к нему за ринопластикой, – добавила Катя.
Глава 11
– Труп передвигаться на своих двоих не способен, – не выдержала я. – Василий Николаевич имел солидный капитал. Сомнительно, что человек его уровня решил воспользоваться подпольным кабинетом.
– Может, Ушаков не желал доверять свое лицо российским хирургам, – решила отстаивать свою версию Баранова, – как ни включу телевизор, там непременно среди участников очередного дурацкого шоу врач сидит, рассказывает, что и как с собой сделала некая звезда для омоложения.
– Врачебная тайна нынче не соблюдается, – согласился Вульф, – но, полагаю, Лампа права. Ушаков не обратился бы к Зеленову, он просто улетел бы в США. Там нет российских папарацци, а для местных журналистов Василий Николаевич никто. Хотя он и у нашей прессы не особенно популярен, не тусовщик. Но все равно интерес к олигарху, наверное, был.
