Внутри был сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги, в правом верхнем углу которого был такой же рисунок, как на конверте.
Лист был заполнен крупным, неряшливым почерком, буквы налезали друг на друга, как пассажиры метро в час пик, и Людмиле немалого труда стоило прочитать письмо.
Уважаемый Михаил Николаевич! С большим сожалением вынужден сообщить Вам, что, несмотря на принятые нами меры, состояние Валентины Романовны резко ухудшилось. Приступы, свидетелем одного из которых Вы были в прошлом году, заметно участились. Она становится опасной для персонала и других пациентов. Правда, есть возможность применить к ней стабилизирующий препарат нового поколения, который может в ее случае привести к некоторой ремиссии, однако этот препарат еще не прошел клинические исследования и, по отзывам моих коллег, имеется определенный риск, что он может вызвать необратимые изменения в коре головного мозга. Понятно, что я не хотел бы идти на такой риск без Вашего согласия.
Учитывая все это, я вынужден просить Вас в ближайшее время приехать в наш санаторий, чтобы обсудить со мной состояние Вашей супруги и меры, которые могут быть приняты. Понятно, что такой сложный и ответственный вопрос нельзя обсуждать по телефону, почему я еще раз настаиваю на Вашем личном визите.
С уважением, А. Г. Расовский, д.м.н.
Людмила изумленно разглядывала письмо.
Кто такая эта Валентина Романовна?
Впрочем, в письме это ясно сказано – она супруга Михаила Николаевича… жена отца… но как это может быть?
То есть Людмила, конечно, знала, что до ее матери у отца была другая жена, мать Глеба. Кажется, ее действительно звали Валентиной. Но о ней в их доме никогда не говорили, и Людмила привыкла считать, что первая жена отца умерла или уехала куда-то очень далеко – в любом случае, их жизни протекают в каких-то разных мирах, в непересекающихся измерениях.
И вдруг – это письмо, из которого явствует, что Валентина жива, что она находится в санатории неподалеку, в Ленобласти, и самое странное – врач, который написал это письмо, называет ее женой отца… как же так – он что, даже не развелся с ней, когда женился на матери Людмилы?
Людмила включила компьютер, открыла карту Ленинградской области и без труда нашла на ней поселок Таракановка. Этот поселок располагался не в престижном районе возле Финского залива, а в южной части области, неподалеку от Луги. Далековато, конечно, но Людмила решила непременно съездить в санаторий, увидеть мать Глеба и разобраться с этой семейной тайной.
Утром, прежде чем отправиться в путь, Людмила, как уже привыкла за последнее время, взглянула на себя в удивительное зеркало тети Аглаи.
Сначала она увидела в нем самое обычное свое отражение.
Собственное лицо показалось Людмиле усталым и осунувшимся, но после того, что ей пришлось пережить за последнее время, это ничуть ее не удивило.
Она уже хотела убрать зеркало, как вдруг с отражением начало происходить что-то странное. Лицо в зеркале постарело, губы стали узкими, как будто прорезанными бритвой, изменился разрез глаз… вообще, это было уже не ее лицо, хотя оно казалось Людмиле странно знакомым.
И вдруг это лицо перекосила гримаса ненависти, рот разорвался в беззвучном крике, зубы оскалились…
Людмила в испуге отшатнулась от зеркала, потом взяла себя в руки и снова заглянула в него…
На этот раз в нем отражалась она сама – такая, какой она себя знала. Пожалуй, лицо было бледнее, чем обычно.
Что же это было?
Безусловно, зеркало о чем-то хотело предупредить ее, только вот о чем?
Как бы то ни было, Людмила решила не отступать от задуманного и отправиться в санаторий «Тенистая дубрава».
Большую часть дороги она проделала по приличному шоссе, но под конец пришлось с него свернуть. Впрочем, и здесь дорога была неплохая, и вскоре Людмила въехала на главную улицу поселка.
Таракановка вполне оправдывала свое название.
В самом центре поселка стояли три пятиэтажных панельных дома, первые этажи которых занимали два продуктовых магазина, кафе с выразительным названием «У папика», почтовое отделение и странное заведение под вывеской «Элитный секонд-хенд». Из окон верхних этажей свисали, как флаги полной капитуляции перед жизнью, сохнущие рубахи, штаны и прочие предметы одежды коренных таракановцев.
В стороны от этих пятиэтажек, как метастазы, расползались жилые бараки и обычные деревенские дома, выкрашенные одинаковой унылой темно-зеленой масляной краской.
Людмила затормозила и огляделась по сторонам.
Около ее машины тут же возник малолетний абориген, который без долгих раздумий начал откручивать зеркало.
– Слушай, ты, умелец. – Людмила попыталась отвлечь его от такого предосудительного занятия. – Оставь зеркало в покое, лучше скажи мне, где тут у вас санаторий «Тенистая дубрава»?
Недоросль уставился на нее бессмысленным взглядом, засунул палец в нос и проговорил простуженным голосом:
– Чиво?
– Санаторий. Тенистая. Дубрава. – Людмила повторила свой вопрос как можно медленнее и отчетливее, надеясь все же установить контакт с мирными туземцами. Но тут из продуктового магазина выкатилась тетка лет шестидесяти с клетчатой сумкой. Увидев малолетнего вредителя, она заорала:
– Максимка, олух бесполезный, ты что тут колупаешься, когда я тебе велела идти Машку искать?
– А чего ее искать, – хмуро отозвался тот, – я и так знаю, где она! На помойке кормится!
– Вот и иди за ней, там тебе самое место!
– Женщина, – обратилась к ней Людмила, – скажите, где здесь санаторий?
– Какой еще санаторий? – Тетка взглянула на нее неприязненно. – Нет здесь никакого санатория!
– Как же нет? – переспросила Людмила. – Санаторий «Тенистая дубрава»…
– Ах, «Дубрава»! Так какой же это санаторий? Это дурдом для богатых! Это, значит, тебе нужно вон туда ехать, мимо памятника, потом свернуть направо, и там по дороге еще километра два, не ошибешься!
Людмила поблагодарила женщину и поехала в указанном направлении. Проехав мимо выкрашенного кладбищенской серебрянкой памятника какому-то местному партизану, она свернула направо и оказалась на неожиданно хорошей асфальтированной дороге.
Проехав по этой дороге около двух километров, Людмила остановилась перед железными воротами в трехметровой бетонной стене. Никакой вывески на воротах не было.
Людмила посигналила. Рядом с воротами открылась неприметная калитка, и на дорогу вышел рослый мужчина в камуфляжном комбинезоне. Подойдя к машине, он проговорил:
– Здесь частное владение, проезд запрещен.
– Я знаю, что здесь! – ответила Людмила с несколько натянутой улыбкой. – Меня пригласил для беседы доктор Расовский. – И она показала охраннику конверт с логотипом «Тенистой дубравы».
