Он поднял подозрительный взгляд на Людмилу и процедил:
– Так, а теперь выкладывай, зачем ты ко мне пришла. Только не рассказывай, что ты вся из себя честная-благородная и не могла допустить, чтобы записка не дошла до адресата. В жизнь не поверю!
– Конечно, нет, – усмехнулась Людмила, – не полная же я дура, чтобы такое говорить. У меня в этом деле есть свой интерес. Но я тебе про это потом скажу, когда ты проверишь, что в этой записке написана правда.
– Логично. – Герыч усмехнулся. – Как я погляжу, ты умная девочка! И красивая! Может, замуж за меня пойдешь?
– Подумаю. Я вообще-то только что мужа похоронила.
– Ну, дело житейское!
– Второго.
– А это уже серьезно! Может, это заразно? Ладно, поболтали – и будет, надо делом заниматься.
Герыч нажал кнопку на столе. Дверь распахнулась, вошли двое парней – один рослый, плотный, хотя и не такой толстый, как Герыч, второй – маленький, тощий, с быстрыми цепкими глазами и узким, словно прорезанным бритвой, ртом.
– Сегодня на передаче у моста, возможно, будет подстава, – проговорил Герыч вполголоса, – так что надо держать ухо востро, сперва запустим пустышку и посмотрим, что получится. И возьмем вторую машину, поставим на переезде, если правда подстава – на ней уйдем.
– Откуда слушок? – спросил узкогубый. – От этой, что ли? – Он остро, неприязненно взглянул на Людмилу. – И ты ей веришь? И вообще, зачем при ней базар тереть?
– Слушок надежный, – ответил Герыч, – с ней я сам разберусь. Если обманула – она отсюда не уйдет.
Отпустив своих бойцов, Герыч повернулся к Людмиле:
– Все слышала? Я с братвой поеду на дело, а ты меня будешь здесь ждать. Если все пройдет как надо – проси что хочешь. А если ты меня обманула… сама понимаешь, придется тебе заплатить по счету. А пока располагайся здесь, будь как дома!
С этими словами он покинул свой кабинет. Людмила осталась в полном одиночестве. В комнате было душно, пахло Витиным потом и какими-то восточными благовониями, от которых у нее тут же заболела голова. Настроение стремительно падало. Кураж прошел, осталась тоска. Что она делает в этом ужасном месте? Сетовала, что двадцать шесть лет провела в сладкой вате, хотела узнать жизнь, и вот она, жизнь! Нравится? Не очень…
Людмила посидела в кресле, потом походила по комнате, еще немного посидела, не выдержала и открыла дверь.
Перед ней тут же возник сутулый парень, похожий на голодную крысу.
– Куда? – прошипел он, поводя длинным носом. – Герыч тебе велел на месте сидеть, ну и сиди, а то как бы я тебе внешность не попортил! – И он продемонстрировал девушке нож-раскидушку.
– Ну хоть кофе мне принеси! – попросила его Людмила. – И поесть… Хоть булки кусок!
– Перебьешься!
– Витя сказал, чтобы я чувствовала себя как дома… А ножом перед носом махать он не велел… – Людмила повысила голос, заметив, что бармен их внимательно слушает.
– Ладно, черт с тобой! – Сторож оглянулся на бармена, видно, в отсутствие Герыча тот был тут главным.
Через десять минут бармен принес ей чашку кофе и горячий бутерброд с сыром. Кофе был крепкий, бутерброд неожиданно вкусным, после еды жизнь показалась не такой ужасной.
Так она скоротала час, еще один, и наконец дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Герыч.
– Ну, не скучала? – Он усмехнулся. – Ладно, проси чего хочешь. На передаче и правда была подстава, все, как в твоей маляве. Ну, мы вывернулись, ушли на второй машине.
Он сверкнул глазами и добавил:
– Эх, теперь узнать бы, кто нас подставил…
– А вот тут я, кажется, могу тебе помочь! – неожиданно для самой себя проговорила Людмила.
– Ты?! – Герыч уставился на нее так, как будто вдруг заговорил диван или прикроватный пуфик. – Да откуда ты это можешь знать?
– Не поверишь, Витя, чисто случайно. Знаешь такую дурь – «черный снег»?
– Конечно, знаю! – Герыч перекосился, как будто съел целый лимон. – Недавно появилась новая отрава, продает один такой гастролер из Краснодара…
– Зовут его Павлик, – продолжила Людмила.
– Точно, – Герыч удивленно уставился на нее, – а ты откуда знаешь?
– Да уж знаю! Говорю тебе: чисто случайно с ним столкнулась.
– Подозрительный случай! – Герыч нахмурился. – Этот твой Павлик мне много крови попортил. Толкает свою дурь по дешевке, отбивает у меня рынок… вот бы разузнать, где у него база!
– Может, я тебе в этом помогу… чисто случайно. А ты мне пока расскажи, что ты про этот «снег» знаешь.
– Да что знаю? – Герыч задумался. – Появилась эта дурь недавно. Говорят, основа у нее – чистая химия, но в эту химию добавляют какой-то яд. Вроде из лягушек его добывают, только не из наших болотных квакушек, а из африканских. Если яда добавить чуть больше – тут же отдашь концы, а если самую малость – получается крутая дурь, забирает сильнее, чем кокс или героин. Правда, долго на ней не продержишься: через год-полтора все равно подохнешь…
– Вот как! – проговорила Людмила. – Значит, здесь тоже лягушачий яд замешан! Ну, тогда я тебе могу все рассказать: и где Павлик свой «снег» готовит, и откуда лягушачий яд берет.
– Интересно! – Герыч оживился. – Слушай, подруга, я ведь так и не знаю, как тебя зовут.
– Ну, называй меня Люсей, – проговорила девушка после непродолжительного раздумья. – А полное имя у меня такое, что и не выговоришь: Лукреция.
– О как! – изумился Витя. – Ну вот и познакомились. А теперь, Люся, рассказывай! – Он придвинул свое кресло ближе к ней.
– Знаешь Митрофаньевскую больницу, которая на Лиговском проспекте?
– Ну, допустим, знаю.
– При этой больнице, как и при всякой другой, есть морг. А при этом морге – патологоанатомическая лаборатория.
– Где жмуриков изучают, что ли?
– Вот-вот. Там этот Павлик и устроил свою базу.
Людмила вспомнила, как резко завернул ее сторож, когда она искала лабораторию в морге, и уверенно добавила:
– Там он наверняка и делает «черный снег».
– Ну, Люся, если не врешь – я твой должник! – Герыч похлопал ее по коленке.
Пришлось стерпеть, хотя он явно заметил, что Людмила поморщилась.
Герыч прищурился и добавил:
– Ну, теперь-то скажешь, какой в этом деле твой интерес?
– Интерес мой такой, что по всему выходит: этот самый Павлик или кто-то из его людей отравил моего мужа. Вот я и хочу узнать, за что они его убили, и отплатить им той же монетой.
– Ну, здесь наши интересы сходятся! – Глаза Герыча загорелись, но тут же в них мелькнуло сомнение: – Больно ты хорошо поешь! Не подослал ли тебя этот Павлик, чтобы заманить меня в ловушку? Я приеду в эту больницу, а там меня уже встречают с фанфарами?..
