– Понимаю – вам трудно в это поверить, – терпеливо заметила Юлия. – Но вспомните, о чем вы с ней разговаривали? О чем Лора вас спрашивала?
– Естественно, она хотела как можно больше узнать о своей матери. И мы разговаривали о ней… о Лидии… Мы ведь дружили с ней… с самой учебы в академии. Потом, конечно, когда она уехала к себе в Тагил, мы редко виделись, но в молодости были очень дружны.
– И вы не удивились, что эта Лора вдруг свалилась вам на голову, хотя десять лет вы о ней ничего не слышали?
– Она сказала, что приехала учиться… что живет в общежитии, хочет поговорить о матери…
– Было в этом разговоре что-нибудь конкретное?
– Да, пожалуй… – Анна сосредоточилась, вспоминая. – Лора спросила меня, не оставляла ли у меня Лидия какие-нибудь бумаги.
– А вы не спросили, зачем ей это?
– Нет, ну, я…
«Понятно, – подумала Юлия, – постеснялась спросить, тетеха интеллигентная…»
– И что вы ей ответили?
Слова из Анны приходилось вытягивать клещами, но Юлия и этому была рада. Пока хозяйка дома в такой прострации, можно что-то узнать, а как очухается, то и погонит ее прочь. Она, Юлия, во всяком случае, так бы и сделала.
– И я ей ответила, что да, она оставила у меня материалы, связанные с так называемой Тагильской Мадонной.
– А что это за материалы?
– Да сейчас я вам их покажу…
Анна встала – теперь она держалась гораздо увереннее, подошла к письменному столу, выдвинула верхний ящик и удивленно протянула:
– Да где же они?
– Что – материалы пропали?
– Да… не понимаю…
– А я как раз прекрасно понимаю! Лора забрала их, как только вы потеряли сознание.
– Но зачем? Эти материалы общеизвестны, они не представляют никакой ценности. Там просто подобраны статьи и вырезки, посвященные истории «Тагильской Мадонны»…
– А что это за «Мадонна» такая?
– Ах, ну да, вы же не знаете…
Юлия расслышала в голосе Анны нотки превосходства. Ну, надо же, саму чуть не убили, а она… нет, в людях совершенно нет благодарности!
– Ну да, мы уже выяснили, что я не знаю многого, что знаете вы, – согласилась Юлия. – Вот вы мне и расскажите – в двух словах.
– В двух не получится. Но если вкратце… в двадцатых годах прошлого века, то есть примерно сто лет назад, в Нижнем Тагиле, в доме заводчиков Демидовых, случайно нашли старую доску. Ее чудом не отправили в печку, потому что кто-то заметил проступающее сквозь грязь и копоть женское лицо. К счастью, в это время в Нижнем Тагиле оказался знаменитый художник и искусствовед, член Академии художеств Олег Мизгирь. О нем-то вы, наверное, слышали?
– Ну, разве что фамилию слышала, – призналась Юлия, не вступая в пререкания, хотя понятия не имела, кто это такой.
– Ну, хорошо хоть фамилию… в общем, Мизгирь провел первичную реставрацию и установил, что на найденной доске – старинная картина, предположительно, принадлежащая кисти Рафаэля Санти…
– Рафаэля? – удивленно переспросила Юлия. – Того самого, чья Сикстинская Мадонна?
– Того самого, единственного и неповторимого, титана Возрождения. Мизгирь забрал картину в Москву, там закончил полноценную реставрацию и уверенно заявил, что найденная в Тагиле картина – на самом деле работа Рафаэля, известная среди специалистов как «Мадонна дель Пополо». Потому что исторически она была создана для римской церкви Санта-Мария дель Пополо.
Тут Анна перевела дух и посмотрела на Юлию, ожидая, видимо, что та начнет охать, ахать и всплескивать руками. Не дождавшись этих действий, Анна вздохнула и продолжала рассказ:
– Другое название картины – «Мадонна с вуалью», потому что младенец Христос на ней играет с вуалью Девы Марии. С той самой вуалью, которой Богоматерь оботрет Его лицо после распятия. На заднем плане картины изображен святой Иосиф, с нежностью взирающий на Святое Дитя. С нежностью и печалью – ведь он предвидит его великое и трагическое будущее.
В этом месте Юлия догадалась навесить на свое лицо самое проникновенное выражение, которое Анну вполне удовлетворило и, она продолжала лекторским голосом:
– «Мадонна дель Пополо» хорошо известна по многим гравюрам и копиям, выполненным учениками Рафаэля. Заказчиком этой картины был римский папа Юлий Второй. Картина так ему понравилась, что он заказал Рафаэлю более масштабный вариант этого сюжета – знаменитую Сикстинскую Мадонну. Уж о ней-то вы наверняка слышали…
Тут Юлия с некоторым удивлением расслышала в голосе своей собеседницы нотки ехидства. Надо же, с виду зануда полная, а ничто, как говорится, человеческое ей не чуждо!
– Разумеется, – сказала она самым кротким голосом, – мы это в школе проходили, в шестом классе…
Анна снова вздохнула:
– В конце шестнадцатого века племянник тогдашнего папы Григория Четырнадцатого забрал «Мадонну дель Пополо» из церкви в свою резиденцию. Через семнадцать лет он продал картину одному из представителей влиятельного семейства Боргезе. В восемнадцатом веке следы картины затерялись… Нет никаких упоминаний и свидетельств.
И вот, как я уже сказала, в двадцатые годы прошлого века художник и знаток искусства Олег Мизгирь, изучив найденную в Тагиле старинную картину, пришел к выводу, что это та самая знаменитая картина Рафаэля, «Мадонна дель Пополо»…
– А как эта картина могла попасть в Нижний Тагил?
– Это как раз вполне объяснимо. Дом, в котором нашли картину, до революции принадлежал семейству Демидовых, владельцев уральских заводов и богатейших людей России. Демидовы много путешествовали, в Италии жили годами. Там они получили титул князей Сан-Донато. А еще Демидовы коллекционировали произведения искусства. Так что кто-то из них вполне мог приобрести в Италии эту самую картину. К тому времени она могла затеряться среди бесчисленных подделок, и авторство Рафаэля не было известно владельцам. Оттого картина и завалялась на чердаке тагильского дома…
– Удивительная история! – Юлия сказала это вполне искренне. – А где сейчас эта картина?
– Ее история на этом не закончилась. Как я уже сказала, Мизгирь отреставрировал картину, предварительно перенеся живописный слой с доски на холст, тогда эта технология еще широко применялась, и поместил в основную экспозицию московского Музея изобразительных искусств имени Пушкина…
– Я там была, но этой картины не видела…
– И неудивительно, потому что там ее давно уже нет.
– Как же так?
– Дело в том, что в середине двадцатого века во Франции в коллекции принцев Конде была обнаружена очень похожая картина. Специалисты из Лувра провели ее тщательное обследование и установили, что именно та картина – подлинная «Мадонна дель Пополо». Олег Мизгирь не согласился с их вердиктом и продолжал настаивать на том, что подлинная «Мадонна» найдена в Тагиле и находится в московском музее. Мизгирь обладал огромным влиянием и авторитетом в советском художественном сообществе, и его мнение никто не решался оспаривать.
